Теперь он просто сопровождал Филиппа, семеня по другую сторону кустов. Его шаг был явственно различим. И было непонятно, почему зверь не нападает? Ждет подходящего момента?
Чем ближе они подходили к повороту, тем явнее невидимый зверь обнаруживал и себя, и свою силу, с хрустом кроша перегораживающие его путь ветви.
Но был ли это зверь? Конечно, существо, которое так ломилось через кусты и сейчас семенило рядом, было живое. Но теперь оно еще и начало издавать звуки. Странные звуки. Поначалу это был как бы вой. Но чем дальше, тем больше он перерастал в необычное для этого места и времени звуковое вибрирование. Так визжит дерево, когда в него на огромной скорости впиваются зубья циркулярной пилы. Металл с напряжением входит в толстую доску, в бревно, плачет и стонет, добираясь до сердцевины, а потом облегченно стихает и умолкает, когда перепиленное пополам падает на землю:
– Дж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-о-у-у!
И потом все снова повторяется:
– Дж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-о-у-у!..
Филиппу было не привыкать к этим звукам. Он поглубже вдохнул, по привычке ожидая, что сейчас в нос ударит особенный запах одновременно и свежего, и опаленного металлом дерева. Но пахнуло не то псиной, не то старым, пролежавшим несколько зим в сарае тулупом. Филипп поморщился и сплюнул.
Он продолжал быстро шагать, все приближаясь и приближаясь к повороту. А по кустам пошел гулять уже не ветерок, а настоящий ветер. Сначала он срывал и бросал на землю крепкие зеленые листья, а потом вдруг выскочил на дорогу, швырнул вверх пригорошни пыли, смешанной с травой, ударил Филиппа в грудь. Но тот устоял. И смог сделать еще шаг вперед. И еще.
Тогда ветер закрутился вокруг, как будто пытаясь схватить Филиппа, оторвать его от земли и унести за кусты. А невидимая пила продолжала визжать и выть. И этот визг-вой становился все яростнее и яростнее. Распалив себя, нечто как будто впилось уже и не в податливое дерево, а в твердый металл. Звук стал намного жестче:
– Дз-з-з-з-з-з-з-з-з-о-у-у!.. Дз-з-з-з-з-з-з-з-з-о-у-у!…
И как будто не в один голос. И сразу из нескольких мест.
У Филиппа по телу снова пошли мурашки. Он остановился. И тут же стих визг-вой. Но затем раздался хруст. Такой громкий, отчетливый, как будто чьи-то огромные челюсти перекусывают хребет коровы, дробят ее череп, перемалывают ребра.
Филипп часто дышал, ему вдруг стало не хватать воздуха, хотя ветер все так же продолжал толкать его в грудь, бить в уши, в рот, в нос.
Еще несколько шагов по инерции, и Филипп остановился. Перед самым поворотом. То, что впереди поворот, Филипп больше почувствовал, чем понял. Было уже совсем темно. А за поворотом, за поворотом… Без сомнения его там ждали. Да, уже не сбоку, а именно оттуда, из-за поворота, неслось на несколько голосов предвкушавшее, пускающее слюну мягкое:
– Дж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-ж-о-у-у!..
И нетерпеливое, яростное:
– Дз-з-з-з-з-з-з-з-з-о-у-у!..
Да, Филипп не выдержал, остановился. Продолжая сжимать
