пакет с инжиром и гранатами.
Анна показывала ему остатки театра, стадиона и афинской сокровищницы, но супруг только зевал и вздыхал при мысли о прохладном душе и кондиционере. Пыльные, раскаленные камни, выжженная солнцем трава и обилие насекомых раздражали Юрия. Ему до чертиков надоели греческий табак, рыба и оливковое масло.
– Видишь вон ту гору? – показывала Анна вдаль. – Это знаменитый Парнас, приют муз!
Салахов с тоской взирал на теряющуюся в голубом мареве гору, мечтая о стакане ледяной воды и сырых туманах Питера.
Анна поняла состояние супруга и перестала таскать его за собой. Она вставала на рассвете, плескалась в ванной, надевала шорты, майку, соломенную шляпу и уходила на свои развалины. А Юрий оставался в номере, валялся до полудня в постели, обедал в гостиничном ресторане и только под вечер, когда жара немного спадала, принимался за дела – звонил в Россию, зарубежным партнерам, просматривал кое-какую информацию.
Периодически они летали в Петербург, но чаще это делал Юрий. Анне не нравились самолеты; она предпочитала наземный транспорт. Впрочем, в Италию они поехали морем. Голубые воды Адриатики расстилались до аквамаринового горизонта, берега казались написанными небрежной кистью импрессионистов.
– Хочу в Рим! – говорила Анна, обнимая Юрия и прижимаясь щекой к его щеке. – Мы будем бродить с тобой по руинам Колизея и бросать монетки в римские фонтаны!
Однако оказалось, что итальянский рынок ценных бумаг привлекал ее гораздо больше знаменитых развалин. У Юрия начался сильный приступ мигрени, когда Анна, невинно блестя глазами, попросила, чтобы супруг подыскал ей надежного брокера. Салахов открыл было рот, чтобы в очередной раз сообщить жене свое компетентное мнение на этот счет, но, вспомнив, как в предыдущий раз это не возымело никакого действия, передумал.
Найдя по своим каналам подходящую кандидатуру, Юрий поручил ему приобретать для Анны заведомо негодные бумаги и поставить ее перед фактом полной неудачи, показав наглядно, чем кончаются подобные авантюрные затеи. Он не жалел денег, чтобы компенсировать брокеру моральный и материальный ущерб, лишь бы доказать Анне, как нелеп этот ее безумный каприз.
Красивый, жгучий итальянец долго не мог сообразить, в чем заключается просьба русского господина.
– Если я буду скупать для клиента дрянные акции, моя репутация пострадает. Ваша супруга может подать на меня в суд! – нервно моргая, объяснял он Юрию ситуацию. – Клиент будет недоволен, он поднимет скандал! И я ничего не заработаю! Никаких комиссионных!
Предложенная господином Салаховым сумма «за услуги» охладила его протест.
– Ладно, – согласился он. – Русские такие странные! Я выполню вашу просьбу. Но если ваша супруга сама будет указывать…
– Не будет, – перебил его Юрий. – Она в этом ничего не понимает! Абсолютно ничего!
Успокоившись, он, пряча улыбку, наблюдал, как Анна связывается
