ее больше своих детей, можешь мне поверить, – закатывает она свои ярко-голубые как у Андрея глаза. Если бы не разного цвета и длины волосы их было бы не отличить.
О том, что родителям всегда было наплевать на брата и сестру, Женя говорила. И не раз. С десяти лет они были фактически предоставлены сами себе. И я этого, если честно, не понимаю. А зачем тогда заводить ребенка, если отдаешь его на воспитание куче нянь и гувернанток?
И только сегодня, посмотрев на прокурора с другой стороны, я поняла, что даже рождение детей часто является некой данью обществу. Возможностью показать всем и каждому, какие они правильные. Бла-го-прис-той-ные.
Но как известно, все имеет свои последствия. Женя пошла по рукам. Вот не просто заводила разносторонние связи, а искала любви и утешения у каждого, кто предложит.
А Андрей пошел по дорожке запрещенных веществ. Хочется верить, что отец с матерью действительно переживают его смерть. Надеюсь, больше, чем я.
Обратно мы едем на машине Жени. Красном мерседесе с откидным верхом. В городе мало иномарок. Ведь, чтобы их чинить, нужно ехать в Новосибирск, а у нас только несколько автомастерских и все они работают исключительно с российским автопромом. В одной из них работает Колька Березкин, один из постоянных ебарей Жени.
Она сама придумала им такое слово. Скорее всего постоянным он был из-за жены. Ведь никаких претензий на постоянные отношения предъявить не мог. Но это так говорила сама Женя. А мне кажется, что из всех своих мужчин только его она любила.
Такого же рыжего как она, с вечно грязными руками и, надо признаться, очень неплохой фигурой.
Почему-то пока Женя рассказывала по дороге нам с матерью, как их с Колькой чуть не застукала его жена, я думала о фигуре.
Но не о Колькиной. А о Борисе Александровиче.
Воспоминание о нем, фактически голом, врезались в память, как врезается свая в фундамент при постройке дома. Раз и навсегда. Мощная, вся в буграх и шрамах. А о величине лишь на мгновение мелькнувшей плоти не хочется и думать. А если и думать, то только с полыхающими от стыда щеками. А ведь я думала, что у Андрея большой член. Идиотка.
Глава 10.
– Нина, ты в порядке? – моя чуткая мама всегда замечает малейшие изменения настроений своих дочерей. Это может плохо кончиться.
– Все нормально. Думаю вот… Об Андрее.
Почти не соврала.
Мама фыркает. Но молчит. О мертвых плохо не говорят.
Отец вечером тоже не особенно разглагольствовал. Поорал чуток на российское беззаконие в лице собаки прокурора и его хозяина Распутина, выпил водки, крепко меня обнял и ушел спокойно спать.
Работа сталелитейщика очень тяжелая и мы никогда не беспокоили отца по пустякам. Знаем, как ему приходится.
И я уже лежу в кровати, уже готова отправиться в долгое плавание по царству Морфея, но слова отца все не выходят из головы. Про собаку и хозяина. И ведь правда.
Стоило позвонить магнату. Стоило только сказать слово. Прокурор
