обеденного киселя по вторникам, четвергам и субботам, естественное половое влечение у военнослужащих не пропадало, а у Игоря, по его мнению, даже усилилось. По крайней мере, всю последнюю неделю ему еженощно снились сцены бурного группового секса.
Вот и сейчас Полторацкого обуревали злокачественные думы. Он мысленно перебрал женщин, работавших в части, прощупывая их на сексуальную пригодность и уверенно остановился на штабной машинистке Ирочке Малышевой – высокой стройной блондинке, ходившей в джинсах и открытых блузках, пахнущей приличными духами.
Мечты мечтами, но тем временем в караульное помещение вошел Синявский (он – начальник караула), помначкар сержант Миков, а с ними – ценный гость и большой начальник – подполковник Черняк, заместитель командира части по тылу, в данном случае – ответственный офицер, проверяющий несение караула.
Полторацкий встал по стойке «смирно»:
– Почему не спишь? – добродушно осведомился толстенький и кругленький Черняк (все в части знают, что он – первый гад в учебке, но сегодня, видимо, у него приличное настроение).
– Так… служба, товарищ подполковник!
– Молодец, солдат! Ты кто?
– Первый разводящий рядовой Полторацкий!
– Ясненько. Ну что, помначкар, пойдем посты проверим. Здесь, Синявский я вижу, все в порядке.
Кэп залился багровой краской смущения и гордости. Полторацкий дернул из стойки свой карабин.
– Ты куда?
– С вами, товарищ подполковник!
– А зачем? Мы уж как-нибудь сами. А ты, сынок, лучше поспи, или лучше устав подучи. Вот так.
Военные ушли. Полторацкий решил последовать совету подполковника (в первой его части), но как следует поспать ему не удалось. Минут через десять Игоря столкнул с топчана капитан Синявский.
– Давай быстрее, едрена матрена! Караул, в ружье! Шипицын, за пульт! Бодрствующая смена, за мной!
– В чем дело, товарищ капитан? – спросил на бегу Полторацкий.
– Вызов со второго поста!
На втором посту (автопарк) взгляду запыхавшихся караульщиков предстала интересная сцена. На расстоянии нескольких метров от постового грибка, под которым стоял с карабином наперевес часовой (рядовой Гусаров), в луже, вниз головой лежали Миков и Черняк. Миков молча сплевывал воду, Черняк громко матерился.
Синявский рванулся к лежавшим, но тут подал свой веский голос рядовой Гусаров:
– Стой, кто идет?
Синявский застыл:
– Я, капитан Синявский! Гусаров, кончай комедию!
Голос из лужи (Черняк):
– Синявский, убей гада, оторви ему голову! Я его, суку, уморщу, я его в дисбате сгною!
– Молчать в луже! Начкар, осветить лицо!
– Гусаров, ты что, е…лся?
– Осветить
