ппу инвалидности. Я пошёл на склад получил новые брюки, на предложение о второй группе инвалидности предложил засунуть её себе в задницу и приступил к работе в Бюро Аэронавигационной Информации. Тут я год работал. А потом в Брифинге. (это управление потоками воздушных судов) Ещё через семь лет я уже до работы дойти не мог и ушёл на окончательную пенсию, тем самым став МПО(молодым пенсионером окончательным) в возрасте 52 года.
Я был болен одной из самых страшных болезней -рассеянный склероз.
Тут ничего не болит, но ты, ничего не можешь делать. А я ещё немного летом на велосипеде ездил до 15 года и плаваю 250-300 метров.
На самом деле болезнь не научатся лечить никогда! Когда мне было лет 20, я сказал своему другу, что всё в мире основано на сравнении и мы ничего не изобретаем, а лишь берём у природы. Именно по этой причине, мы никогда не изобретём ничего совершеннее, чем свой собственный мозг! А это болезнь мозга! Следуя моим мыслям, следует, что вылечить эту болезнь можно, вылечив ее только самому! Правда, методики я пока не знаю.
Когда ещё я летал, то заменить Ту-134 было нечем, потому, что денег не было. Поэтому скупали и брали старые Ту-134. Проверяли, конечно. Знаете, что на первое смотрели?
-На электропроводку. Если, где повреждение увидят, самолёт не брали. Это летающая катастрофа!
Электропроводка длиной, примерно от Питера до Москвы! Её никогда не меняют. Дорого очень.
А рассеянный склероз-это нарушение миелинового покрытия. Это как грифель в карандаше. Если деревянная оболочка карандаша сломана, то и грифель сломается.
Вот самолёты с нарушенной оболочкой проводки и болели, можно сказать рассеянным склерозом. Их не лечили, не ремонтировали.
Вот в такую же ситуацию я и попал.
Нет, это какой тварью нужно быть, чтобы стать чиновником? Наверное, нужно плевать на свой народ и думать только о бобле, которое получается из денег, что у бедного народа крадётся. Как практика показала, эти твари вовсе не идиоты, как думал первоначально. Они воры и мерзавцы!
Первые мои открытия связаны с Собчаком, который погиб, как настоящий самец, в постели с двумя самками. Можно верить, а можно и не верить, да только рассказал об этом событии мне Капитан рыболовного траулера, который стоял в Калининграде в ту роковую сексуальную ночь.
К Анатолию Александровичу в 90-х я хорошо относился. Даже когда мне на ноге операцию сделали и в палату больничную положили. мы с моей Людой отдали половину накопленного в северных полётах, в организованный им фонд помощи Ленинграду. Я правда не знаю, ушли ли эти деньги на пользу города? Но значок мне дали!
Я помню, как на митинге на Дворцовой Площади в апреле 1990 года он размахивал руками и возбуждал народ. Меня тогда будущий мой друг из США возбудил, потому что мы подружились. Он приехал в Ленинград, ему был 21, и он искренне хотел дружбы с Великим Советским народом, а мне было 29, и я тоже очень хотел дружбы Великим Американским народом. Он жил в гостинице Гавань, и очень удивился, что обратно мы не едем по Большому проспекту. Будучи мэром, Собчак начал ремонт Большого проспекта, в день нашего знакомства. Ремонт продолжался ещё лет 7 или 8 , я успел вернуться в родной Питер и даже купить квартиру, но ремонт Большого продолжался.
Однако, все понимали, какие сложности в стране. Наверное, то же самое , что купить квартиру в центре криминальной столицы.
Стали приближаться выборы мэра города. Собчак А. так старался голубые ленточки резать, что всё руки не доходили привести в порядок Большой Проспект Васильевского. Так и стоял он разрытым с 90-го года.
А ножницами, проспект, как известно не закопать и в порядок не привести! Но выборы на носу, и жёлтая пресса уже выходит из берегов, вынося своими водами кучи всякой грязи. Взял я все эти газетки и отправился в наше ДК авиаработников лично спросить у Анатолия Александровича правда ли всё это или нет. Анатолий Александрович ведь не сможет врать, глядя тысячам людей в лицо – думал я.
В ДК авиаработников собралось несколько тысяч наших авиа работников. На президиуме восседал наш Борис Григорьевич и люди приближённые к нему.
Записки от народа через стол Бориса Григорьевича должны были передавать наши роскошные девочки-стюардессы. Одна девочка как-то летала с нами, и я попросил её отнести, принесённые мною газеты прямо на стол к Анатолию Александровичу, что и было сделано с неподдельной радостью.
Однако вопросов было много и мои подготовленные газетёнышные материалы, оказались в самом низу.
Время Анатолия Александровича уже поджимало, ждала другая предвыборная встреча, а я всё же добрался до микрофона и уже был готов задать свои вопросы, как в этот момент Анатолий Александрович, сжав в кулак всю эту жёлтую прессу,
