двинулись и теперь медленно шли по широкой панели, на которой там и сям, как старые кожаные перчатки, лежали сухие листья. Франц оживился, высморкался и стал рассказывать о комнатах.
– Это неслыханно, – прервала Марта, – неужели пятьдесят пять? Я уверена, что можно поторговаться.
Франц про себя подумал, что дело в шляпе, но решил не спешить.
– Там хозяин – эдакий тугой старикашка. Сам чорт его не проймет…
– Знаете что? – вдруг сказала Марта. – Я бы не прочь пойти туда, поговорить.
Франц от удовольствия зажмурился. Везло. Необыкновенно везло. Не говоря уж, что весьма хорошо получается – гулять по улицам с этой красногубой дамой в кротовом пальто. Резкий осенний воздух, лоснящаяся мостовая, шипение шин, вот она – настоящая жизнь. Только бы еще новый костюм, пылающий галстук, – и тогда полное счастье. Он подумал, что бы такое сказать приятное, почтительное…
– Я все еще не могу забыть, как это мы странно встретились в поезде. Невероятно!
– Случайность, – сказала Марта, думая о своем. – Вот что, – вдруг заговорила она, когда они стали подниматься по крутой лестнице на пятый этаж. – Мне не хочется, чтобы муж знал, что я вам помогла… Нет, тут никакой загадки нет; мне просто не хочется, – вот и все.
Франц поклонился. Его дело – сторона. Однако он спросил себя, лестно ли то, что она сказала, или обидно? Решить трудно.
На звонок долго никто не приходил. Франц вслушался – не слышно ли приближающихся шагов. Все было тихо. Оттого особенно неожиданным показалось, когда дверь отпахнулась. Старичок в сером, с бритым, мятым лицом и густыми, закрученными бровями, молча впустил их.
– Я к вам опять, – сказал Франц, – я хотел бы еще раз посмотреть комнату.
Старичок в знак согласия приложил руку к груди и быстро, совершенно беззвучно, пошел вперед по длинному, темноватому коридору.
«Бог знает какие дебри», – брезгливо подумала Марта, и ей опять почудилась озорная улыбка мужа: меня журила, а сама помогаешь, меня журила, а сама…
Впрочем, комната оказалась светленькой, довольно чистой: у левой стены деревянная, должно быть скрипучая, кровать, рукомойник, печка; справа – два стула, соломенное кресло с потугами на грацию; небольшой стол посредине; комод в углу; на одной стене зеркало с флюсом, на другой портрет женщины в одних чулках.
Франц с надеждой посмотрел на Марту. Она указала зонтиком на правую пустоватую стену и каким-то деревянным голосом спросила, не глядя на старичка:
– Почему вы убрали кушетку, тут, очевидно, что-то раньше стояло.
– Кушетку просидели, она в починке, – глухо сказал старичок и склонил голову набок.
– Вы ее потом поставите, – заметила Марта и, подняв глаза, включила на миг электричество. Старичок тоже поднял глаза.
– Так, – сказала Марта и опять протянула зонтик: – Постельное белье есть?
– Постельное белье? – удивленно переспросил
