волокиты, которая странным образом сумела выжить даже в период всеобщего исчезновения, Таня с трепетом вошла в раздевалку. Сейчас никто не ждал, когда ты адаптируешься к новым условиям или психологически подготовишься к перелёту. Позвали – езжай, второй раз никто предлагать не будет, очередь огромная, мест почти нет. Девушка провела рукой по се́нсорной панели душа и даже вздрогнула, когда свежие струи коснулись кожи. На помывку отводилась одна минута, но и это было роскошью, потому что теперь влага нужна была только для того, чтобы жить. Но здесь, в единственном на Земле сохранившемся центре откуда можно было улететь в спасительный космос, всё оставалось по-старому. Был душ, еда, не нужно было бесконечно засовывать лицо в респиратор. Таня с сожалением вышла из кабинки, погрузилась в чистое махровое полотенце, а затем надела облегающий синий костюм с символикой центра полётов.
– Журкова? – В раздевалку открылась дверь и на пороге возникла тётенька с нацепленными на нос очками и с телом, укутанным в безразмерный костюм с надписью «Пищеблок». Неизвестно, где она взяла яркую помаду, но она была на губах и смотрелось это нелепо. А ещё нитка бус, мелькающих в расстёгнутом на одну верхнюю пуговицу вороте халата.
Таня ещё подумала, что здесь у людей жизнь отличается от той, которая текла снаружи. В центре полётов было не только чисто и безопасно, здесь люди ещё не потеряли индивидуальности. В то время как внизу у тебя была рабочая роба и пижама для сна.
– Да. Добрый день. – Кивнула девушка в ответ.
– Давай быстро за пайком, потом сон, потом в небо. – По-простому произнесла она обязательный перечень процедур, который Таня мечтала услышать уже много лет.
Восхитительный мякиш тоста, масло, оставляющее след на тёплой золотистой корочке, твердь ажурного сыра и глоток натурального кофе. Таня словно уже пари́ла в космическом танце, возвращаясь к прежней жизни. Вокруг были люди, бурлила жизнь.
– Журкова? – Снова позвали её по имени и девушка поднялась навстречу молодому худощавому человеку с надписью на халате «Медицина».
Сейчас особо никто не заморачивался со званиями и регалиями, просто шлёпали нужное название по трафарету на форму и на этом заканчивалось вся подготовка спецодежды к работе. Хотя и этот тип пытался выделиться. На руке его висел браслет, простенькое плетение, где одно колечко зацепляется за другое, а на шее старый жёлтый шнурок.
– Да, я Татьяна Журкова, журналист.
– А я пианист! – Неудачно пошутил мужчина, но по всему было видно, что он сказал правду. – Сейчас санитар, так что радоваться особо нечему.
– Я бы так не сказала. – Таня огляделась. – Я долгое время стояла на конвейере, мы разбирали мусор на нужный и ненужный.
– Какой мусор? – Нахмурился мужчина.
– Бытовой, органический, промышленный. Всё что откапывали в песках на Земле, в поисках
