style="font-size:15px;"> – Витя, прекрати! – громко произнесла она.
Сережа прижал лицо к ее куртке и зарычал сильнее.
– Витя, Витя! – засмеялась она. – Ты не маленький, прекрати.
Они вышли из подъезда, миновали сидящих на лавочке старух. Шел крупный снег.
Обнявшись, они прошли двор и повернули к машине. Завидя их, Ребров завел мотор и стал разворачиваться.
– Ну, не подавился? – Ольга открыла заднюю дверцу «жигулей».
– Ум-ум, – ответил Сережа, забираясь с крокодилом в машину.
Ольга не торопясь оглянулась и села следом.
– Благополучно? – Ребров переключил скорость.
– Благополучно, – Ольга с облегчением откинула голову на сиденье.
– Свет погасили?
– Нет.
– Напрасно, – Ребров стал выруливать на набережную.
– Ты не сказал, – Ольга достала портсигар, открыла.
– Ольга Владимировна, – заворчал Штаубе, – вы же не дитя.
– Я не дитя, – Ольга продула папиросу, прикурила.
– Дайте-ка и мне, – Ребров поднял руку, Ольга вложила в нее папиросу.
Ребров закурил, резко выпустил дым:
– Плоховато. Но… ладно, что теперь.
– Я могу вернуться, – усмехнулась Ольга.
– Да уж! – хмыкнул Штаубе. – Вернуться. Дорого яичко ко Христову дню, Ольга Владимировна.
– Сережа, когда дядя обещал приехать? – спросил Ребров.
Мальчик выплюнул головку в руку:
– На Новый год.
Ребров кивнул. Выехали на Садовое кольцо.
Ольга достала пистолет, вынула обойму, вставила в нее недостающие четыре патрона. Сережа разглядывал головку.
– Ты давай соси по-честному, – Ольга оттянула затвор.
Мальчик взял головку в рот и стал вертеть в руках крокодила.
– Был я сегодня на Черемушкинском рынке, – проговорил Ребров.
– Дорого? – спросил Штаубе.
– Мясо от пятнадцати до двадцати пяти. Огурцы соленые – семь. Груши – десять.
– Да, – Штаубе покачал головой. – Какой грабеж!
– А ты шиповника купил? – Ольга убрала пистолет.
– Да.
– Ольга Владимировна, как вы съездили в Петербург? – спросил Штаубе.
– Ужасно.
– Серьезно? Что-то стряслось?
– Да, это печальная история, – Ребров поморщился от попавшего в глаза дыма. – История человеческой черствости, равнодушия, убожества.
– Я приехала утром, навестила Бориса, взяла рубцовые. Потом съездила к Илье Анатольичу, передала вар и четвертый. Он живет за городом, пока добралась, пока что. Устала, как черт. Ну и как всегда, к бабуле. Думаю, залезу сейчас в ванну, выпью коньяку…
– О, да, вы любите! – засмеялся Штаубе.
– Приехала, звоню в дверь. Никого. Звонила час. Потом зашла к соседям. Живут лет пятнадцать рядом, знают бабулю только в лицо. Говорят, давно не видали. Звоню ее единственной подруге, Марии
