не начинай… – простонал он.
– Ты ничуть не изменился. Хотя, нет… Постарел, – вырвалось у меня язвительно. – Выглядишь на тридцатник.
– Чем больше в тебе магии, тем сильнее она давит изнутри. Выглядеть старше – не такое уж тяжкое бремя в обмен на могущество.
– Ты сейчас себя назвал могущественным? Все, чего в тебе стало больше за эти годы, так это самомнения.
Джулиан ухмыльнулся, и ноги у меня сделались ватными. Брат удержал меня и обнял крепче, заставляя прижаться вплотную. Отвратительно.
Я вздохнула, с болью в груди узнавая родной запах шалфея и лавандовых полей.
– Принцесса никогда не была виновата.
– Что? – нахмурился Джулиан.
– Сказка о двенадцати братьях, – прошептала я. – Твоя любимая. Только после… всего я поняла, почему она так тебе нравилась. Но принцесса никогда не была виновата, что король грезил о ее появлении на свет. Принцесса не была виновата в участи братьев и уж тем более в том, что родилась. Все, что случилось дальше, – исключительно вина короля.
– Верно, – внимательно выслушав меня, согласился Джулиан и большим пальцем провел по моей щеке, раскрасневшейся от предательских слез, которые магическим образом высохли сразу же, как брат их заметил. – Я никогда не винил принцессу.
– Разве?
– Никогда, – повторил Джулиан сдержанно.
– Тогда просто сверни мне шею, – попросила я. – Хоть раз прояви милосердие. Надеюсь, ты знаешь, что это такое. Мою магию тебе все равно не забрать.
– Что? – Джулиан скривился. – Погоди… Ты думаешь, я хочу тебя убить? – Я подняла голову, едва вынося его дыхание на своих губах, только чтобы посмотреть на него, а затем услышала: – Я не собираюсь причинять тебе вред. Глупая маленькая Верховная… Я пришел за тобой, чтобы любить.
Все внутри вспыхнуло и взбунтовалось, когда Джулиан поцеловал меня. Влажные холодные губы, сминающие мои – горячие и сухие, обветрившиеся на ветру. Меня скрутило в рвотном позыве, и перед глазами все поплыло.
– Да у тебя жар! – встрепенулся он и отстранился, чтобы придирчиво осмотреть меня с головы до ног, пока я безуспешно пыталась избавиться от съеденного недавно брауни. – Захворала после того, как на спор искупалась в Миссисипи? Да, я следил за тобой. Если я не показываюсь – это не значит, что я не смотрю. Время игр в прятки давно прошло. Больше не убегай, ладно, сестренка?
Меня будто обожгло льдом, когда его ладонь скользнула мне под свитер и прильнула к голому животу, облегчая лихорадку, но превращая все остальное в кошмар. Я зажмурилась, пытаясь терпеть. Шершавые пальцы медленно погладили шрам, который оставили кусты роз, где мы играли в детстве. Он ощупал каждую отметину, которая связывала меня с прошлой жизнью, и дотронулся даже до рубца четырехлетней давности на предплечье – память о той жертве, что оказалась слишком велика для меня даже во имя спасения.
– Ты мне
