одна квартира очень-очень огромная на terzero этаж, где только кончался большие работы отделка. Джакузи с гидромассаж и сауна, зал для танцы для тысяча гостей и сейф, где я могу помещаться внутри с моя novia – твоя тетя. Много богатый, кто придет там жить.
– Там еще никого нет? – заинтересовался Лео.
– Там они имеют офис. Рабочие говорят, владельщик хотети покупать и делати ремонт все другие квартирас в этот дом.
– Нашу мы не продадим, – заявила Коломба. – Вам стоило таких трудов ее отремонтировать и обставить. И семь остальных тоже. Граф Райнольди хотел, чтобы они были нашими. Ты не знаешь, кто в них живет?
– Ваши жильцы. Они – pobre, бедные, но очень добрые, честные, трудящие. Твоя tia[4], mi novia, говорит, она считать: деньги от семь квартирас – много и можете жить хорошо. Еще один владельщик, el segnor Петрарка, живет на деньги от его шесть квартирас и два магазинос в подвальный этаж. Он художник – работать много, а зарабатывать мало.
– А что он делает?
– Рисует, пишет pinturas[5]. Вообще работать не очень много. Он старый, и у него большой, огромный живот. У него есть секретарь, который тоже готовит еда, – немного странный – и una niña, маленькая девочка, не знаю – дочка или внучка. Ну почти как ты, Паломита.
– Я не маленькая! – возразила Коломба.
– Тебе еще нужна мама, синьорита. И этой девочке с пятый этаж нужна мама. Но мамы там нет, нет синьоры Петрарки.
– А другие дети там есть? – спросил Лео.
– Конечно есть! – ответил Араселио. – Очень много. Бегают, кричают на лестница и во двор. Думаю, больше сто.
– Больше ста? Ты уверен? – засмеялась Коломба. – Пять этажей и больше ста детей? Что у них там, крольчатник, в доме тридцать пять на виа Джиневра?
– Ну может быть, пятьдесят. Или тридцать. Я не очень хорош в математика. Но часто видеть много большие бегать и кричать на лестница и маленькие плакать. Поэтому владельщик третий этаж хотети, чтобы все уходить. Чтобы в доме все тихо и красиво-прекрасно, и продавать очень дорого для богатые люди. Но богатые в вашем доме нет. Богатые не ходят, где дети кричают и где жители с черный кожа. Если только не арабские шейхи с нефть, еще больше богатые, чем они сами.
– С черной кожей? – переспросила я.
Удивительно, что в Милане еще остались какие-то неевропейцы после всего крика, который поднял против них Валерио Карадда со своей партией, «лос мальдитос каррадистас»[6], как говорит Араселио. Надо же, какой интересный у нас дом.
– А это наши жильцы или синьора Петрарки?
– И те и другие, – отвечал Араселио.
– А они говорят по-итальянски?
– Ну конечно! Они много лет в Италии. Почти итальянцы, хотя родились в Африка, Америка и Индия.
– А сколько там семей?
– Э-э, много. Я не считать. Я не хорош в математика, я сказал.
И тут мой брат учинил нечто такое, что до сих пор не укладывается в моей голове: начал ни с того ни с сего напевать на веселый мотивчик рекламной заставки:
– Черные
Тетя
Картины
Los malditos carradistas – проклятые каррадисты
