ходить кольцами вокруг алтаря. Затем резко остановился и, глянув на меня, спросил:
– Ну хоть какой-то план у нас есть?
– А тебе нужен план?
– Было бы неплохо.
– В нашем деле лучший план – это импровизация.
– Это да… Но всё-таки должна быть карта. Ориентир. Путеводная звезда. Иначе мы просто заплутаем без цели, верно?
– Верно, – кивнул я и незаметно улыбнулся.
– Тогда показывай. Я ведь вижу. У тебя что-то припрятано.
– Что, прям показать?
– Показывай.
– Прям показать-показать?
– Сука, Яровой, давай колись. Ты, как старший брат, заманил меня в эти дремучие хуесплетения творчества, ты и выводи на свет.
Я улыбнулся снова. Затем встал с земли, скинул с себя плед и подошёл к обрыву. К тому самому месту, с которого пару минут назад едва не свалился друг. Посмотрел вниз. На долину, где мерцали огоньки гостевых домов. Закурил и поднял голову.
– Взгляни на небо.
Макс тихо подошёл ко мне и остановился в паре шагов. Я не обернулся, но почувствовал, что в этот момент он смотрит в том же направлении, что и я, – чуть выше созвездия Большой медведицы.
– Все эти звёзды горят миллионы лет. Даже после смерти. Но люди слишком редко поднимают к ним голову, потому что привыкли. А теперь смотри внимательно. Вон туда. Чуть правее Полярной.
Несколько секунд мы неотрывно смотрели в небо. Переминались с ноги на ногу в ожидании чуда. И чудо случилось.
Серебряная стрела родилась из темноты, разрезала мрак, пронеслась по небосклону и в следующий миг погасла над тайгой.
– Увидел?
– Да, – прошептал Макс. – Жаль загадать не успел.
– Это и есть путь, – сказал я, выдохнув дым, который тут же подхватил ветер. – Быть падающей звездой, исполняющей желания. Звездой-самоубийцей, ради которой люди поднимают головы. Короткое сияние и полёт – вот и весь танец. Вот и всё волшебство. И всё наше творчество.
Я сделал последнюю затяжку и щелкнул пальцами, отправив бычок в пропасть. Горящий уголёк пролетел над долиной и рассыпался в искры.
– Ходить над пропастью ради неё. Рисковать ради неё. Каждую сказку писать ради неё. Смирись, Макс. Мы будем ходить по грани всю жизнь лишь ради одного момента. Ради огненной кульминации. Ради последнего шага в бездну, сделанного в отчаянной попытке к ней прикоснуться. Улавливаешь?
– Звучит, как настоящий рок-н-ролл.
– Рок-н-ролл и есть. И если по-честному, не было у нас никакого выбора. Никогда. Мы уже родились такими. Родились здесь – посреди тайги, посреди русской Америки, где можно всё. Посреди Сибири.
– А при чём здесь Сибирь?
– При том, что это и есть территория смерти, братец. Оглянись вокруг, – сказал я и взмахнул рукой. – Тысячи километров в любую сторону – непроходимая дремучая тайга. Мир сказок. Территория сновидений. Лес. А ты помнишь, кто живёт в лесу?
– Звери.
– И те, кто ловит зверей.
