очень жаль, Грейс. Я понимаю, ты бы хотела для себя совсем не такой жизни.
– Никто из нас не получает все, чего хочется. Некоторым достается намного меньше, ты это знаешь не хуже меня.
Подруга быстро обняла ее, отстранилась, и ее лицо приняло серьезное выражение.
– У тебя есть какие-нибудь пожелания? Знаешь кого-то конкретного? Кому бы ты хотела отдаться?
Грейс залилась краской.
– Ханна, я не хочу, чтобы это был кто-то, кого я знаю. Хотя, поскольку я уже больше десяти лет не участвую в светской жизни Лондона, сомневаюсь, что такая вероятность существует. И я не хочу, чтобы он был моложе меня. Было бы просто неправильно отдать себя кому-то, кто такого же возраста, как мужья моих сестер. И самое главное… – Грейс потупилась. – Я не хочу, чтобы он был женатым.
– Ох, Грейс, как бы я хотела, чтобы тебе не нужно было это делать.
– Я тоже. – Немного поколебавшись, Грейс осторожно спросила: – Ты думаешь, я поставила слишком много условий? Как по-твоему, есть в Лондоне мужчина, соответствующий моим требованиям?
Ханна несколько раз прошлась туда и обратно по комнате, потом остановилась перед камином и стала смотреть на огонь. Грейс с тревожным напряжением ждала ее ответа. Наконец Ханна повернулась к ней и серьезно сказала:
– Да, Грейс, думаю, как раз такой человек есть. В четверг я пришлю за тобой мой экипаж. Будет нехорошо, если твой кучер станет всю ночь ждать тебя у черного входа в мой особняк, кто-нибудь может узнать твою карету.
– Спасибо, Ханна.
Грейс украдкой смахнула слезинку, которая посмела соскользнуть по ее щеке. Ханна прищурилась, ее лицо выражало суровую решимость.
– Мне надо было его убить, когда была такая возможность.
– Нет! – возразила Грейс. – Он этого не стоит!
Но какая-то часть ее втайне желала, чтобы кто-нибудь именно так и сделал.
Глава 3
Винсент Жермен, герцог Рейборн, сидел за своим массивным письменным столом из дуба и разбирался со стопкой бумаг. Все это были счета. И каждый из них – очередное свидетельство сумасбродства и расточительства его кузена. Когда же он чему-нибудь научится!
Рейборн в досаде потер подбородок. Последние шесть лет он был опекуном кузена, поскольку его отец умер, когда кузену было шестнадцать лет. Будучи ребенком, он рос, пользуясь излишней свободой. Но Рейборн надеялся, что когда его кузен повзрослеет, он перерастет и привычку к мотовству, станет достаточно зрелым, чтобы осознать ответственность. Что со временем он будет достоин носить имя Рейборна. Но пока что его траты с каждым месяцем становились все более безрассудными. Кевину было уже двадцать два года. Если срочно не принять какие-то меры, молодой человек так глубоко увязнет в долгах, что даже наследства, которое он должен получить в двадцать пять лет, не хватит, чтобы уберечь его от долговой тюрьмы.
Рейборн отодвинул стул и вскочил на ноги. Он посмотрел на письменный стол, потом в сердцах стукнул кулаком по растущей день ото дня горе счетов. Что он сделал не так?
