ему на глаза. Но не может вспомнить где. Куприянов заложил руки за спину и стал ходить по квартире. Сначала на кухню, посмотрит на безжизненное тело, затем в спальню – колье завораживало своей роскошью. Потом в гостиную. Многое в этой квартире оказалось странным. «Эта женщина, похоже, не имела родственников. Или была с ними в жуткой ссоре, – думал, расхаживая по квартире, Куприянов. – Ни одной фотографии. Книг тоже нет. Один хрусталь, статуэтки, шкатулки и морские раковины. Необычно».
– Поглядите на него! Завёлся наш Иваныч! – Сорокин стоял в проёме двери и с улыбкой наблюдал за Куприяновым.
Сзади Сорокина подпирал своим пузырём-животом ленивый участковый. По лбу и по щекам толстяка медленно ползли тонкие ручейки пота.
– Доктор спрашивает, – высоким голоском щебетал участковый, – где документы умершей?
– У меня паспорт! – крикнул из спальни Безуглов.
Участковый метнулся в спальню. «Похудеет сегодня бедняга, с такой суетой, – подумал Куприянов. – Паспорт. А чего это ты, Василий Иванович, в паспорт не заглянул? Совсем расслабился перед пенсией?» Василий вышел в коридор и перехватил участкового Панамаренко.
– Ну-ка, Валера, дай взглянуть в паспорт.
Панамаренко безропотно протянул Куприянову документ.
– Терёхина Маргарита Львовна, – прочитал вслух Василий. – Маргарита Львовна, – снова повторил он. И после небольшой паузы прошептал сам себе. – Так это же Маргарита! Как же я её не вспомнил?
Он ещё раз зашёл на кухню, где санитары уже собрались выносить умершую, и взглянул на старушку.
– Ну ты, конечно, тётя Рита, сильно изменилась, – тем же тихим голосом сказал Василий смотря на Маргариту, – поэтому я сразу тебя и не признал.
– Так может, мы пойдём? – недовольно спросил небритый санитар.
Василий, не смотря на санитара, кивнул и прикрыл лицо старушки простынёй.
– Так ты что, Василий Иванович, знаешь эту бабушку? – спросил закончивший свои дела в спальне Маргариты Безуглов.
– Знаю, Серёжа. Только не видел уже много лет. А если точнее, последний раз я встречался с ней в семьдесят… – Василий задумался, вспоминая год. Потом покачал головой. – В семьдесят каком-то. Только жила она тогда в общаге. Комната там у неё была двенадцать квадратов.
– Эх ты! Святые угодники! Откуда же у бабули такие капиталы нарисовались за это время? – удивился Сергей.
– Вот и я о том же, Серёжа. В этих домах на Тимирязева, одни «шишки» жили. Вот этот понятой в пижаме, – Куприянов едва заметным кивком указал на пожилого соседа Маргариты, – знаешь кто такой?
Следователь пожал плечами.
– Этот старикан, бывший заведующий отделом пропаганды в обкоме. Местный Суслов.
– Шишка! – Безуглов присмотрелся к старику.
– Он-то шишка,
