что раньше, ещё до войны, в этом помещении располагалась конюшня. Вокруг находились поля, сады, и кони в этих краях были единственным надёжным транспортом. Пришла война, всех коней, а с ними и коневодов, забрали на фронт, и конюшня опустела. После войны помещение приглянулось строителям, и его использовали под склад. Но однажды в СМУ произошел «бабий бунт». На приём в кабинет директора пришли женщины, работающие на стройках и имеющие детей, но не имеющие никакого жилья. Бабы пришли не одни, а каждая со своим выводком. Ситуация получилась критическая, и Михаил Абкарович сдался: «Дам я вам всем по комнате в бараке, но вы его в нерабочее время сами и отремонтируете. Материалы мои, а работа ваша. Идёт? Если да, то через неделю можете приступать». Такое решение вопроса всех устроило, и через пару месяцев старая конюшня превратилась в очень даже приличное по тем временам жильё. Стараниями директора бараку даже присвоили адрес: город Сочи, улица Ореховая, аллея номер семь.
И вот ровно первого мая 1946 года барак родился, а вернее, возродился, теперь уже как жилой дом. Новоселье праздновали сразу после первомайской демонстрации прямо во дворе. Накрыли огромный стол, принесли всё, что только могли: посуду, продукты, вино. Пригласили и начальство, ведь это благодаря его инициативе всё произошло. И хотя ещё не все комнаты были заселены, и территория не приведена в порядок, праздник получился на славу. Пели и танцевали до полуночи, но и потом никто не хотел расходиться по домам.
После сдачи барака прошло уже более четырёх лет. Почти в каждой комнате родилось по ребёнку. А кое-где успели и по два. В комнате рядом с Веры живёт та самая еврейка Соня, которую почему-то ненавидит тётка Шурка. Кстати, в тот день, когда Шурка оскорбила Соню, женщины, собравшиеся вечером в кухне, здорово отбрили её за злобный язык и предупредили, что выгонят из барака, а то и с работы потребуют уволить. Шурка в тот же вечер ходила к Соне мириться. Обиженная Соня поершилась немного, но всё закончилось, как всегда, обоюдными слезами, а затем и «по рюмочке». Мир был восстановлен!
Соня четыре года жила в бараке с двумя детьми. Её муж Миша как ушел на фронт в сорок четвёртом, так и ни одного письма или другой весточки от него не было. А год тому назад друг Миши, ехавший вместе с ним на фронт, вернулся домой и, увидев Соню, рассказал ей, что Миша и до фронта не доехал. Их эшелон разбомбили, Миша был ранен, и последний раз друг видел, как его уложили на носилки и увезли в госпиталь. Что стало с ним, друг не знал, но у Сони появилась надежда на то, что Миша жив, а значит, нужно искать его. Соня сделала запрос в военкомат и узнала, что действительно в госпиталь под Воронежем был доставлен раненый Михаил Зейдель, и он не умер, но ему ампутировали ноги. Нужно было ехать в Воронеж, но как оставить двоих детей, на кого? Помощь пришла совсем с неожиданной стороны. Шурка, зловредная баба, не дающая спуску никому, узнав в подробностях жизни Сони, о её Мише, вдруг предложила свою помощь. «Да ты не сомневайся, не ругнусь при детях твоих ни разу. Я люблю детей, но вот сколько уже мне лет, а своих
