уже есть на примете. Шемел, младший жрец, хромой калека от рождения. Надо же, угораздило родиться с такой ногой – короче другой почти на целую ладонь. Но ведь ходит и даже бегает. Зато на арене не соперник. И Шемел это понимает, насколько перед ним он подобострастен. Хотя на самом деле нагл и бесцеремонен. Это хорошо, такие помощники нужны и очень даже полезны. Этот будет рыть землю, только чтобы его приблизили. И скоро приближу. Как только разберусь с этим Посланцем. После этого Шемел пусть начинает готовить людей и ищет место. Лучше подошел бы небольшой островок. Заранее завести туда рабов. Или местных обратить в рабство. Тех, кто посмирней. А рабов все равно нужно завести. Пусть строят, налаживают хозяйство. И за полгода до исчезновения надо будет отправить Шемела в статую Великого Ивхе и заменить подобранную им охрану, отправив ее туда же. И тогда можно спокойно исчезнуть.
Вот уже и стемнело. Но яркая полная луна хорошо освещает все вокруг. Храмовники уже разожгли огонь под медной статуей Великого Ивхе, шесть сотен пленников готовы сгореть в жертвенном пламени. Готовы к обряду и посвященные. Пора выходить.
Для Гандина это был первый большой обряд, который проводил он лично, наверное, поэтому и вел он его с воодушевлением, а не с апатией и усталостью, которые доводилось видеть у Селимана. Казалось, что и сами жертвы в отличие от предыдущих обрядов свободно и быстро поднимаются по металлической лестнице, приближаясь к большой медной пылающей жаром голове статуи бога. Здесь они задерживались на несколько мгновений, а затем подталкиваемые орками-храмовниками подходили почти вплотную к громадному широко раскрытому рту Великого Ивхе. Главному жрецу оставалось только толкнуть очередную жертву и произнести традиционные слова заклинания. Но самое интересное и важное ждало всех, когда закончится обряд жертвоприношений и наступит момент общения с Великим Ивхе. Или с его духом. Правильный ответ никто не знал, да и особенно он никого не волновал. Ведь главное – нужный результат. Где же Посланец?
Главный жрец стоит перед статуей бога и произносит главные заклинания, сзади него полукругом разместились старшие жрецы провинциальных храмов. Гандин оборачивается, глядит на землю, где стоят жрецы. Будет ли знак? Где, рядом с кем начнет оплывать жаром земля? Но знака нет. А старший жрец храма Амариса неожиданно начинает дергать ногами, подпрыгивать, наконец, отскакивает в сторону: на том месте, где он стоял, плавится земля. Значит, посланец в самом Амарисе!
Стоящие сзади храмовники наваливаются на жреца, умелыми движениями заламывают ему руки, наклоняя его голову вперед и приподняв над землей, сноровисто несут его по лестнице на верхнюю площадку к распахнутому рту медной статуи. Гандин еле поспевает за ними. Жреца наклоняют над отверстием рта и мечом, появившемся в руке Гандина, жрец обезглавливается. Храмовники споро наклоняют обезглавленное тело над отверстием, туда потоком устремляется кровь, а затем следом летит и тело вместе с отрубленной
