Кто же успел завладеть их душами? Пачки экю из банка Ордена?
– Ты опасно шутишь, Шайя.
– Как вы объясняете, падре, – я развел руками, – так и шучу. Тем более что меня несколько удивила смена вашего имиджа. Известный духовник города Виго, который неожиданно превращается в мусульманина… Вы не боитесь, что расскажу про это жителям?
– Кому больше поверят? – улыбнулся священник. – Мне, который живет в этом городе почти со дня его основания, или тебе – бывшему наемнику? Тем более когда идет война, Карим, – все средства хороши. Иногда волку приходится набросить баранью шкуру. Да, я мусульманин, которому пришлось занять место католического священника. Увы, но мы с ним были очень похожи.
– И давно вы в этой шкуре?
– Неправильный вопрос…
– Баранья шкура, спрашиваю, не приросла к мясу?!
Я думал, что в ответ он взорвется. Нет, этот парень – настоящий профессионал. И он недаром столько лет служит в Виго, прикрываясь личиной церковника. Кто бы мог подумать, что католический падре окажется мусульманином? Скажи я такое кому-нибудь из местных жителей – меня бы на месте растерзали. В мелкие клочья.
Даже удивительно, что он решил открыться. Неужели эта пропавшая вещь – настолько ценная, что он рискнул многолетней работой?
– Не приросла. Это произошло еще там, – он махнул рукой, – в Старом мире.
– Заменили собой какого-нибудь беднягу?
– Так уж получилось, что мы были очень похожи.
– И с какой стати вы вдруг решили мне открыться?
– Я тебе уже сказал. Верни то, что находится у тебя.
– Опять – деньги за рыбу… Я уже сказал – понятия не имею, что именно вы ищете! Вы бы хоть намекнули, что имеется в виду! Чемодан с деньгами? Оружие? Что именно? Это что, как-то связано с конфликтом между чеченцами и русскими?
– Война против неверных, – наставительно продолжил отец Климент, – всегда осветляет души. Твоя же – погрязла в грехе и пороке. Не усугубляй пропасть между собой и своими единоверцами.
– Извини, падре, но я не привык к таким пышным речам. Они похожи на древние, пересыпанные нафталином тряпки. Ты позвал меня, чтобы говорить о вере?
– И о вере – тоже. Наступают смутные времена. Падут непокорные, и будут посрамлены сомневающиеся. Джихад…
– Остановись! – Я даже поморщился. – Пока ты не произнес это святое для мусульманина слово, я думал – ты заболел и бредишь. Теперь вижу, что ты просто безумен. Иначе бы ты давно понял, что спорить со мной о таких вещах бессмысленно. Мне уже надоело слушать извращенные фантазии на богословские темы. Надоело слушать очередную ерунду про джихад. Ты знаешь, что такое настоящий джихад, падре? Это усердие на пути к Богу. Даже я, не верящий ни в Бога, ни в дьявола, это знаю. Единственная сура в Коране, где джихад описывает войну, – это «Аль-Бакара». Что за дела, святой отец? Ты знаешь Коран лучше, чем я, но с ослиным упрямством продолжаешь пичкать меня очередным бредом, с помощью которого твои приятели накачивают шахидов перед боем.
