уже на дне,Выпью рюмочки я две.
Я жду. Сейчас, как только опустеет косушка, начнется главное действо: дядя запоет.
Звякнула щеколда. Опять гости?
Нет, это зеленоглазая соседка – за солью.
В Афанасии просыпается бывший лейб-гвардеец. Весь засветившись изнутри, он подбоченивается и декламирует высоким речитативом:
Муж по делу собирается,
Уезжает на три дня.
Жинка плачет, уливается:
Не забудь, дружок, меня!
Зеленоглазая не остается в долгу:
Мне не нужен пуд муки,
Мне не надо сита!
Меня милый поцелует —
Я неделю сыта!
Но и дядя не сдается:
Это что за любовь?
Ты домой и я домой!
А по-моему, любовь —
Ты домой, и я с тобой!
Соседка смеется: «А ну тебя к лешему!» – и выбегает в сени.
Дядя бросает вслед:
– Царь-баба! – и тут же забывает о ней, захваченный в плен песенной стихией.
Начинает он с любимой «Коробушки». Мать подхватывает, и под низким сводом вдовьей избы шумит, волнуется высокая рожь, ноют сладкие воспоминания о далекой молодости.
За «Коробушкой» следует песня отца – «Ожидание»:
Зачем сидишь ты до полночи
У растворенного окна
И вдаль глядят печально очи?
Туманом даль заслонена!
Мать, сдерживая рыдания, подтягивает, и они, словно два листочка с одной березы, дуэтом продолжают старинный казачий напев:
Кого ты ждешь? По ком тоскуя,
Заветных песен не поешь?
И ноет грудь без поцелуя,
И ты так горько слезы льешь?
Зачем ты позднею порою
Одна выходишь на крыльцо?
Зачем горячею слезою
Ты моешь тусклое кольцо?
Не жди его: в стране далекой
В кровавой сечи он сражен,
Там он чужими, одинокий,
В чужую землю схоронен.
Поют, выплескивая боль и горечь пережитого.
Отведя душу, долго пьют чай и говорят, говорят…
Она родилась в конце прошлого века, он – в начале нового. Было о чем вспомнить: и о нагой бабе в крапиве, и о тех, что сразу на всех зверей походили, и о тех, чьи светлые души давно отлетели.
Глядела в окно мартовская ночь. Наш маленький праздник закончился.
Самым веселым человеком в нашей большой, ветвистой родне был Павел Иванович Угрюмов. Он вошел в мою жизнь в сорок пятом.
Десятого июня, чуть свет, в окошко постучали.
Мать глянула и ойкнула:
– Павел!
Это вернулся с фронта муж ее родной сестры Анастасии.
По-разному возвращались после Победы. Что греха таить: кому война, а кому мать родна. Одни везли трофеи вагонами, другие тащили тяжелые немецкие чемоданы, набитые часами, иголками, мылом,
