чем положено по штату. Почему, можно не спрашивать: от Салтановки отступают. К тому же коней следует беречь. Лошадь – существо нежное: перегрузишь – отбросит копыта. Это человек будет тащить, он выносливее. Поэтому все, кроме раненого капитана, топают пешком, в том числе и я. Пахом и другие возчики, то бишь фурлейты, вышагивают рядом с повозками. Идут раненые, которых я лечил, – их только разгрузили от поклажи и иногда подсаживают в повозки. М-да… У нас бы прописали постельный режим и носили еду в палату. Крепкие люди в этом времени.
Топаю босиком: обуви у каптенармуса не нашлось. И без того грех жаловаться: одели, накормили. Отвели к костру, где я вместе с егерями похлебал из котелка жидкой гречневой каши и загрыз ее черным сухарем. Обычная пища русских солдат. Казна выдает им муку и крупу – это все[12]. Хочешь щей? Покупай капусту и картошку за счет ротных артельных сумм, которые формируются из заработанных вольными работами средств, вычетов из жалований и наградных денег. Нет их? Тогда хлеб и каша. А вот английскому солдату в этом времени, помимо хлеба, дают рис, горох, овощи, мясо. Выпивка – каждый день: пол-литра вина или стакан бренди. И платят ему в одиннадцать (!) раз больше. Откуда знаю? Читал. Русскому солдату мясо и водка положены только в войну[13]. И почему я не попал в Англию?
Ладно, не пищим – спасибо и на этом. Еще каптенармус выдал мне сумку на ремне через плечо и манерку. Кроме нее, в сумке лежат пара тряпок, иглы с нитками, в том числе согнутая мной для шитья ран, гвоздь-зонд и черный сухарь. Вот и все имущество.
Босиком идти не в напряг. Грунтовую дорогу покрывает толстый слой пыли; она мягкая, теплая и приятно скользит между пальцами. А вот то, что десятки ног взбивают ее вверх, и она липнет к потному лицу, лезет в глаза, нос, рот… Ладно, переживем. Главное, голова почти не болит, сотрясения мозга не наблюдается. Я, кстати, вспомнил, как получил рану. Случилось это после того, как меня сюда выбросило. Я стоял, недоуменно оглядываясь по сторонам, как вдруг на дороге показались всадники в странной одежде. Один из них направляет лошадь ко мне, выхватывает из ножен саблю, блеск стали, удар… Очнулся я уже в телеге.
По всему выходит, что попал я сюда не голышом – меня ударили саблей и ограбили до нитки, сняв даже носки. С обмундированием и обувью у «Grande Armée» плохо – поизносились и обтрепались, пока шли по Европам, вот и разбойничают на дорогах. Прав Пахом… Кто-то из французских кавалеристов сейчас щеголяет в куртке с надписью «скорая помощь» на спине. Что еще на мне было? Тонкий джемпер под горлышко, форменные брюки, белье и кроссовки. В карманах: бумажник, ключи и смартфон. В бумажнике – несколько купюр, банковская карта, проездной и немного мелочи. Не разжились французы. А вот смартфон жалко – недавно купил. Отличный экран с диагональю в шесть дюймов, быстрый процессор, емкая батарея. Правда, толку от него здесь… Императору России звонить? Сарказм.
Хрен с ними, бумажником и смартфоном, мне-то что делать? Как жить в этом мире, куда меня выбросила в момент аварии непонятная сила? «Повезло» мне попасть из аварии на войну. У себя я бы, наверное, погиб, но и здесь выжить трудно. Для чего неведомый кто-то
В день солдат получал от казны около килограмма муки, из которой выходило примерно 1,5 кг хлеба, и полстакана крупы (измерялась объемом). Из чего следует, что основным продуктом питания солдата был хлеб – как, впрочем, и в Европе.
В обычной пехоте ½ фунта мяса или рыбы три раза в неделю и чарка (0,13 л) водки четыре раза в неделю. Крепость водки в то время обычно не превышала 20 градусов. В гвардии выдачи были чаще.
