чтобы задать традиционный вопрос: почему вы так мало кушаете. – Маша, все очень вкусно, приготовлено добросовестно, никаких у меня претензий к тебе нет. Я просто не могу много есть. Но это временное явление.
– Врачи рекомендовали вам диету, но не сказали конкретно какую. Если вы помните, скажите, будем ее придерживаться, нет ничего проще.
Маша стала убирать со стола, выливать суп в ведро, а печень трески и одно яйцо, которые Ася не съела – в холодильник.
– Я потом, примерно через час доем, – сказала Ася. – А есть, кроме жирного и жареного, мне можно все, но не переедать. Ты можешь быть свободна до трех часов дня, а я побуду одна. Хочу почувствовать себя самостоятельной.
– Да, да, конечно. Я съезжу на рынок, наберу продуктов, будут ли у вас заказы? что бы вам хотелось на обед?
– Мандарины, апельсины, грейпфруты и все что имеет оранжевый цвет, – сказала Ася и улыбнулась.
Оставшись одна в квартире, она подошла к входной двери, подергала за ручку слабыми белыми пальчиками, в которых было так мало молодой крови, как и в ее теле и убедилась, что дверь заперта и запор. «Ну вот, теперь буду делать то, что мне хочется, я одна, полная хозяйка… в своей квартире. Сколько мне еще здесь быть, чтоб никто не стал намекать на то, что не мешало бы пожить в своей квартире, дабы там все не отсырело и не покрылось плесенью и пылью. Он не будет со мной жить, если я не смогу родить ему ребенка. Не везет моему Борису: с первой женой у него ничего не вышло, и я его вторая хоть и не законная половина тоже оказалась никудышной. В таком случае, он будет искать подругу до тех пор, пока она не родит от него наследника. И было бы глупо поступать иначе. Господи, как я хочу быть здоровой, стать матерью, ибо если этого не будет, то…».
Она подошла к зеркалу, расстегнула халат и ахнула: во весь живот, подобно жгуту зиял красноватый рубец, с которого не так давно сняли швы. И рубец этот все еще ныл, если до него дотрагиваться, если делать резкие движения и даже если спускаться вниз по каменным ступенькам.
Ася тут же застегнула халат на все пуговицы и стала разглядывать морщины на лице, под глазами и ниже подбородка. Их, этих морщин, было много, тоненьких, едва заметных у глаз и две предательские дугообразные бороздки, опоясывающие рот. Гусиные лапки у глаз можно убрать, если постараться, а вот две бороздки…, с ними придется смириться.
Она достала пинцет и стала выдергивать посеревшие, еще не белые волосы у правого виска, тут их был целый пучок, но в конце концов махнула рукой на это и перешла к бровям: они нехорошо разрослись и их путем выдергивания тоже надо было привести в порядок.
«Нет, это все бесполезно. Даже в самом дорогом салоне из меня не сделают ту, которой я была года два тому назад. Мне нужно другое, я должна выздороветь: в здоровом теле здоровый дух, как говорили древние римляне. А потом буду наводить марафет. Я так хотела, чтоб все было хорошо, и радовалась, когда почувствовала, что у меня будет малыш. Но,
