будет спасена».Мне такие рыла снятся,
Что в кошмарном сне кричу.
С ними воссоединяться
Абсолютно не хочу.
Я хочу общаться с другом!
Я к друзьям своим пришёл!
Пусть вплывает солнце стругом
И садится к нам за стол!
И тогда в краю родимом,
Солнечном и всеедином,
Никакая в мире тварь
Не нагадит на алтарь!
Борис МИХИН
Хватило
Нет, не жалуюсь, что смертен,
что подвержен и не властен,
мне хватило жизни всласть и
трогать в море мокрый ветер.
В сутолоке непростого,
в череде разоблачений,
встречным, помидоркой черри,
спичкой на костре восторга.
Существуют ли секреты,
что там с данными условий —
я не знаю, солью в соло
и крестом в Потом окрестном.
Дали, и не расплатился —
цвет, в который я раскрашен.
Ничего не отыскавши,
мне хватило.
Мне хватило.
Владимир БОЯРИНОВ
Сказочка о сером волке
«Не единым хлебом живы», —
Говорится неспроста,
Но выматывают жилы
Суета и маета.
Если все про это помнят,
Но хотят скорей забыть,
Значит: волка ноги кормят?
Значит: вместе будем выть?
О скоромности греховной
Что-то серые молчат —
Уж не пищей ли духовной
Стали пестовать волчат?
Как достанут с верхней полки,
Как прочтут в кругу родни
Сказочку о сером волке,
Благородном, как они!..
Борис МИХИН
Асти
Ненужность играла с тобой, как с котёнком,
но ты – самым-самым. Решительно, твёрдо.
Мне кофе из турки,
мне нравятся «тёрки».
Из всех и случайных ты – самым не мёртвым.
Ты был какобычным, но истово верил.
Пожалуйста, лёд и два «Асти Мондоро».
Не первым.
Я жду подлечить наши нервы.
И тусклая лампа в конце коридора —
начало мистерии в честь Трисмегиста.
На пальце ноги бьёт о кафель жетончик.
Мы оба здесь.
Жертвами таксидермиста,
и кто-то из нас точно умер.
Но кто же?
Ну да. Что поделать, раз тоже подвержен.
А видимый спектр маловат для подсветки
всего.
Хватит верить.
Давай «Асти» врежем,
поскольку подверженность – форма болезни.
Владимир БОЯРИНОВ
«Со дна моего стакана…»
Со дна моего стакана
Хмельная встаёт гроза.
На дно твоего обмана
Упала моя слеза.
Упала и покатилась
По пересудам в грязь.
Упала
