style="font-size:15px;"> Борис МИХИН
Обещания его и не очень
Не помнил, не благоволил,
мы есть, а больше не касались,
нас обещали не любить,
но почему, не рассказали.
Всё хорошо не потому,
что нет его и вечер луний,
нам обещали обмануть,
но даже в этом обманули.
Декоративнее картин,
декларативнее победных,
нам слишком многое претит,
но от дождя и до обеда.
Не побывал.
Пусть.
Ибо вам
обратный путь к нему провален.
Нам обещали убивать,
и убивали.
Владимир БОЯРИНОВ
«Из разора, из разрухи…»
Из разора, из разрухи,
Смыслу здравому назло,
Ночью дерево разлуки
На руинах проросло.
Под остывшими следами
Цепенеющих комет
Налилось оно плодами
Поражений и побед.
И в прозренье одиноком
Тайным трепетом живёт:
Лишь бы дети ненароком
Не вкусили от щедрот.
И заламывая руки,
И расплескивая тень,
Стонет дерево разлуки,
Проклиная прошлый день.
Борис МИХИН
Это важно
Плотно стянуто полотно лет.
И какой-то из свежих май.
Не понятно – вершина, дно ли
(это важно – не понимать).
А не хочется по-имперски, —
это на человека тест.
И не знать, кто мерзким, кто дерзким
(это важно – не знать, кто есть).
Неужели уже пропикало,
и нет помощи, и не-мощь.
Не смогла не жить паролимпийка
(это важно – не жить не смочь).
И еще, вот ведь, кто-то как-то,
гадом вверх, даром, что полотно.
Не толкни его, пусть стекает
(это важно, когда не толкнёт).
Владимир БОЯРИНОВ
Гадюка
На сугреве сомлела гадюка,
В ядовитое впав забытьё.
В три погибели скручено туго
Подколодное тело её.
Всё положе восходит и выше
Расторопное солнце весны.
И, дыханья змеиного тише,
Над ползучей сплетаются сны.
А во снах заливные левады,
Виноградье небесных садов
И в грехах искушённые гады —
Под упругою плотью плодов.
Но зачем, накреняясь как птица,
Ясный всадник летит на неё?
И взметнулась в порыве десница,
И блеснуло в деснице копьё.
Над седым ковылём просвистело,
Полыхнуло в глазах кумачом…
Это солнце с утра захотело
Позабавиться ярым лучом.
И затем потревожило гада,
Безмятежным уснувшего сном,
Чтоб с избытком не вызрело яда
У него на сугреве земном.
