стало результатом «невнимательного разграничения нескольких тесно связанных понятий. Власть, влияние, контроль, авторитет и лидерство часто используются как взаимозаменяемые» [Friedrickson, 1973: 10].
Еще одно уточнение, которые необходимо сделать с самого начала, состоит в том, что предметом анализа являются именно концепции власти. Необходимость данного уточнения обусловлена тем обстоятельством, что на протяжении длительного времени в американской (и не только) политической науке предметом исследования была не собственно власть, а государственное управление (government); при этом, как правило, анализировались только отношения, опиравшиеся на легальные (правовые) основания. Тем самым, подчеркивают Тронстайн и Кристенсен, «традиционная политическая наука была склонна фокусироваться на авторитете (курсив оригинала. – В. Л.), а не других, более тонких проявлениях власти» [Trounstine, Christensen, 1982: 21]. Однако впоследствии, особенно под влиянием исследовательских практик, заимствованных из социологии, именно власть в городском сообществе, ее распределение между различными акторами оказалась в центре внимания исследователей[115].
Переходя непосредственно к анализу концепций власти, используемых в эмпирических исследованиях городской политики следует прежде всего констатировать, что среди них явно превалирует основная традиция в объяснении власти: в большинстве исследований власть рассматривается как власть над кем-то: субъект способен реализовать свою волю в отношениях с объектом несмотря на (возможное) сопротивление. При всех различиях концептуальных схем, используемых в классических дебатах между элитистами и плюралистами, они, так или иначе, опирались на известное веберовское определение власти как шанса «осуществить свою волю в рамках некоторого социального отношения даже вопреки сопротивлению, на чем бы такой шанс ни был основан» [Вебер, 2002: 137][116]. В современных теориях городских режимов концепция власти существенно видоизменилась, однако, как уже отмечалось ранее, усилившийся интерес к «власти для» не снял вопрос о том, кто преобладает в городской политике, а лишь расширил ракурс и проблемную сферу исследования.
В рамках данного общего подхода, в свою очередь, выделяется несколько довольно разных способов концептуализации власти. На наш взгляд, существенные различия между концепциями власти, используемыми в эмпирических исследованиях городской политики, обусловлены несколькими базовыми понятийными проблемами и соответствующими дистинкциями, имеющими место в концептуальном анализе власти. В их числе 1) проблема актуального и потенциального, 2) структура и действие, 3) намерения, интересы и власть.
Проблема актуального и потенциального. Что есть власть: потенциал, его осуществление, или и то, и другое? Атрибут, отношение или действие? В зависимости от ответа на эти вопросы исследователи разделились на сторонников «диспозиционной» и «эпизодической» концепций власти
Небезынтересно отметить, в современной отечественной науке до сих пор преобладает литература с явным акцентом на правовых и формальнополитических аспектах изучения власти (местного самоуправления), а выводы, которые следуют из анализа правовых документов и институционального устройства местной власти подчас оказываются совершенно оторванными от реальности.
Например, Домхофф без всякого сомнения полагает, что для изучения власти в городских сообществах наиболее продуктивно использовать концепцию власти, сформировавшуюся в рамках основной (веберовской) традиции [Dom-hoff, 1978: 127].
