как сомнамбула, вышла в кухню, достала из буфета банку сладкого какао и столовой ложкой, как кашу, съела его все, до донышка. Она никогда в жизни не ела растворимое какао ложкой, ей даже в голову не могло такое прийти.
Видимо, в тот вечер ее действия определялись не головой.
Белка запомнила это на всю жизнь. Весь этот убийственный алгоритм: ослепительное облегчение, скрип какао на зубах, пронзительный ужас.
И вот теперь она вдруг представила, как в ответ на Ленкин вопрос сообщает все, что о ней думает, а потом разворачивается на сто восемьдесят градусов, громко хлопает дверью, сбегает по трем ступенькам на залитую ярким апрельским солнцем улицу… Стоило ей это представить, как слюна ее стала сладкой и предвестье ужаса свело губы.
Начальница смотрела из своей синей оправы так, словно все это было написано у Белки на лбу. Белка даже головой тряхнула, чтобы прогнать наваждение.
– Я не собираюсь искать себе другого начальника, – сказала она. И, расслышав что-то жалкое в своем голосе, поспешно спросила: – Что надо делать, Лена?
В смысле, какого черта ты меня из Венеции сорвала?
– Уже ничего, – пожала плечами та.
– Как ничего? – не поняла Белка.
– Ничего особенного. Займись мистическими Пиренеями для Муравейского.
Муравейский являлся владельцем сети мелких продуктовых магазинов в райцентрах не то Нижегородской, не то Тамбовской области; Белка в такие подробности не вникала, потому что это не входило в ее обязанности. Видимо, дела в его магазинах шли хорошо, но не настолько, чтобы двигаться к новым свершениям, в связи с чем он не знал, куда себя девать. Только этим Белка могла объяснить то, что он увлекся мистикой катаров и прикипел душой к Пиренеям, по которым эти катары бродили в Средние века в поисках смысла жизни. Желая повторить путь средневековых мистиков, Муравейский и обратился в Ленкино агентство.
– Как Пиренеями?! – Белка все-таки не сумела сдержать возмущения. – Муравейский же только в конце июня туда собирается! А сейчас апрель, – неизвестно зачем напомнила она.
– И прекрасно, – усмехнулась мадам. – Успеешь гостиницы для него заказать и визу оформить.
Это было чистым, неприкрытым издевательством. Особенно учитывая, что все гостиницы на пути катаров Белка для Муравейского давно уже забронировала.
– Вы думаете, у него нет шенгена? – еле сдерживая ярость, процедила она.
– Вот и выяснишь, – отрезала Ленка.
«И для того я в шаге от Венеции развернулась?! – подумала Белка. – Для того билет меняла, свои деньги на это тратила?! Для того в выходные на работу притащилась?!»
Можно было сказать начальнице про давно заказанные гостиницы. Можно было напомнить, что шенгенская виза, даже если допустить, что у Муравейского ее почему-то нет, оформляется гораздо быстрее, чем за два месяца. Но зачем все это говорить?
