мировой социологической науке с конца XX в. наступила пауза, заполненная добротными эмпирическими изысканиями с расширением географии их проведения, но без новых концептуальных откровений. Споры неомарксистов и неовеберианцев все в большей мере стали носить узкопрофессиональный характер, не вызывая активного отклика у читателей. По-прежнему доминирует европоцентристский подход, игнорирующий цивилизационное разнообразие социального неравенства. Отсутствуют теории, объясняющие системы социальных неравенств в мире, разделенном на глобальную информационную и старую индустриальную экономики. Нет сложившихся и признанных в научном сообществе концепций, объясняющих процессы трансформации социальных иерархий в постсоциалистических обществах, отнюдь не во всех случаях движущихся по направлению к капитализму (см., например: [Lane, 2007]).
Последний глобальный кризис конца 2000-х гг. вновь выдвигает подобно событиям 1968 г. на первый план, казалось бы, поблекшие со временем слова «неравенство», «социальная справедливость», «равенство шансов», «социальные лифты». И так же, как в 1980-е гг., на смену увлеченности политикой welfare state пришла неолиберальная политика, апогей которой пришелся на 1990-е гг. и которая вызвала резкое обострение социального расслоения, так и на смену американскому неоконсерватизму и европейскому неолиберализму ныне приходят силы, ставящие под сомнение стабильность системы. И перед исследователями и аналитиками встает вопрос, как содействовать минимизации социальных конфликтов и увеличить шансы на национальную и глобальную солидарность.
Поэтому сохраняется острая потребность в целостном, систематическом и основанном на новейшем социальнотеоретическом знании анализе проблем социального неравенства в современном мире, в котором реалии конкретных обществ рассматривались бы во взаимосвязи с глобальными политическими, экономическими и социокультурными трансформациями всего человечества.
Все разделы книги строятся на исходных для классической традиции в социологии представлениях об обществе как развивающейся системе и о социальной дифференциации как перводвигателе социальных изменений. Важное место занимает сравнительный анализ современных концепций и сформировавшихся теорий социального неравенства, развитых выдающимися социологами разных идейно-творческих направлений, приводятся статистические и дескриптивные данные, признанные надежными в академических кругах. На этой основе раскрывается разнообразие исторически существовавших систем неравенства, дан очерк развития и современного состояния теорий стратификации. Реальные системы социально-экономических неравенств проанализированы на основе выявления реальных групп как обладателей определенных ресурсов. В их состав входят экономические ресурсы (владение землей, предприятиями, рабочей силой и т. д.), политические (власть в обществе, на рабочем месте и т. д.), социальные (доступ к статусным социальным сетям, ассоциациям и клубам), престижные («хорошая репутация», уважение и унижение, этническая и религиозная чистота), человеческий и культурный капитал.
Вторая половина книги – результат многолетних размышлений и исследований автора по проблемам развития России и особенно по всем сюжетам, связанным с обострившимся неравенством между властвующим и имущим меньшинством и основной частью народа, существующей в бедности или на грани бедности. Все мечтания о быстро возрастающем и достойно живущем среднем классе, особенно так называемом новом среднем классе, всякий раз обрываются с наступлением очередного кризиса в экономике.
Примерно до 1997 г. автор этих строк был твердо убежден, что, несмотря на все объективные трудности и ошибочные действия властей, в стране идет процесс становления конкурентной рыночной экономики и демократического общества. Наш вывод в книге, написанной совместно с В.В. Радаевым в 1996 г., звучал так: «Переход от стратификации иерархического типа, в которой позиции индивида и социальных групп определялись их местом в структуре государственной власти, степенью близости к источникам централизованного распределения, к доминирующей в цивилизованном мире классовой стратификации совершается с исключительной быстротой. Властные отношения все в большей мере уступают собственническим» [Радаев, Шкаратан, 1996, с. 312]. В этом контексте мы рассматривали, в частности, и вопрос о среднем классе и его перспективах, полагая, что происходит болезненный процесс «…перехода от принадлежности к размытой межслоевой группе – интеллигенции – к вхождению в состав профессионалов как ядру будущего среднего класса» [Там же, с. 306].
Однако общественное устройство современной России шаг за шагом все в большей мере проявляло себя как прямое продолжение существовавшей в СССР этакратической системы, социальная дифференциация при которой имела неклассовый характер и определялась рангами во властной иерархии, носила сословно-слоевой характер. Отсюда и весьма специфические условия жизнедеятельности всех социальных слоев, их несформированность как классовых субстратов в обществе со столь нетривиальными социально-экономическими отношениями.
На основе повторных представительных социологических опросов, охвативших большую часть постсоветского
