а вот поговорить или выслушать – вполне.
Наперекор приказам начальника я прошла в кабинет:
– Один хороший человек, часто мне повторял, что становится легче, если разделить с другим свои печали.
Орлов снова обернулся, и на этот раз на его лице отразилось раздражение:
– И кто это одаривает вас такими мудрыми мыслями, Лилиана?
Всегда неприятно, когда протянутую руку помощи грубо отталкивают, но я старалась не принимать это близко к сердцу, оправдываю язвительность мужчины дурным настроением. Ну или он все-таки подцепил от Романова эту отвратительную привычку унижать людей, обыгрывая это как шутку.
– Моя бабушка, – спокойно произнесла.
– Что еще мудрого изрекает ваша бабушка? – усмехнулся, делая новый глоток.
– Уже ничего, – как всегда, когда речь заходила о ней, почувствовала легкую грусть. – Ее уже нет в живых.
Лицо Максима Викторовича переменилось, теперь ему стало неловко за столь необдуманные слова.
– Простите, – налил себе в стакан еще немного спиртного, – день был тяжелый.
– Я заметила, – подошла ближе и положила руки на спинку кресла, предназначенного для посетителей. – Такого количества кофе вы еще не выпивали, – несмело добавила, рискуя получить замечание за нарушение субординации. Секретарь не должен панибратски общаться с начальством.
Орлов снова одним глотком выпил все до дна, и смерил мне любопытным взглядом – шутка его не чуть не рассмешила. Он будто хотел что-то спросить, потом передумал, но алкоголь всё же развязал ему язык:
– Почему вы такая неуклюжая? Только не обижайтесь, но вы …
Я уже привыкла к своему недотепству, и замечания других по этому поводу воспринимала с иронией, если, конечно, произнесены они были без намерения обидеть.
– Ходячая катастрофа? – весело подсказала.
– Именно, – щелкнул пальцами, словно то было самое точное определение.
– Не знаю, почему так выходит, – пожала плечами. – Честное слово, я не специально.
Похоже, я позабавила Орлова и на этот раз на он повеселел. Он часто приветственно улыбался сотрудникам, дружелюбно компаньонам, но чтобы вот так прямодушно – никогда.
– Идите домой, – к нему вернулись прежние усталость и объяснимая обреченность.
Не представляла, откуда у меня взялась столько храбрости, чтобы возразить.
– Только после вас, – выдвинула ультиматум. – Не могу оставить рабочее место, пока начальство здесь.
Он в очередной раз остановил на мне пытливый взгляд. Не разозлился. Кажется, слишком вымотан, чтобы обращать внимание на мои “выходки”.
– Я вас отпускаю, – тяжело вздохнул, откидываясь на спинку кресла.
Вспомнила другие бабушкины слова о том, что нельзя помочь тому, кто этого не хочет.
– До завтра, Максим Викторович.
Он
