из-за его плеча видел только часть широкого помещения, но обзор заслонял грузовик – по всей видимости, тот, на котором приехали армейцы.
– Наружу проем широкий, цеховые ворота выбиты, – продолжал тихо бубнить Швед. Он снова стал прежним, неторопливым и рассудительным, и теперь проговаривал собственные мысли вслух. – В проеме баррикада и никого нет. Стрелки у окон, позиции подготовлены. Человек пятнадцать, остальные на крыше. Сверху атакующие у них как на ладони, подобраться не дадут. Но если мы ударим в спину этим, которые внизу, то дело обернется в пользу Черного Рынка. Эй, Миронов!
Командир тоже выглядывал из-за простенка со своей стороны коридора и, похоже, пришел к тому же выводу: у входа оставаться нельзя.
– Миронов, сейчас все перебегаем за грузовик, слышал? Без шума! Подберем позиции, разойдемся, приготовимся. А потом уже начнем стрельбу.
Миронов кивнул и первым бросился в проход. Потом за грузовик перебежал Швед, Алекс выждал полминуты и помчался следом. На бегу осмотрел позиции армейцев. Арка въезда была перегорожена баррикадой двухметровой высоты, бойцы заняли позиции у окон, до половины заложенных кирпичами и ржавыми железками. Окна, и без того небольшие, превратились в бойницы. Время от времени армейцы выглядывали, но никто не стрелял, огонь вели с крыши.
Разведчик Черного Рынка говорил, что цех номер семнадцать огорожен двухметровым забором. Если кочевники начнут взбираться – их легко перестрелять на гребне. Плюс с крыши все хорошо видно, оттуда тоже огонь будет убийственный. Значит, чернорыночники сейчас подбираются к ограде, перебегают от укрытия к укрытию, ведут перестрелку с теми, что на крыше.
Когда Алекс добежал к грузовику и присел за колесом, к звукам пальбы за оградой добавился рев мотора. Похоже, бронированная «таратайка» маневрировала, приближаясь к забору у цеха. Армейцы у окон завертели головами, переглядываясь и прислушиваясь.
– Сейчас они успокоятся, и можно начинать, – шепнул Швед. – Мы с Алексом направо, а вы налево.
Миронов кивнул:
– Патронов не жалеть, нас маловато, нужно сразу как можно больше их людей из строя вывести.
Конечно. Как можно больше. Алекс вздохнул – именно это ему и не нравилось… В книгах, которые он пристрастился читать, все было иначе, там обычно шла речь о гуманизме, о ценности всякой человеческой жизни. Особенно плохим считалось бить в спину. В общем, в книгах все было не так, как в жизни… наверное, поэтому Алексу больше нравились книги. Додумать он не успел – Швед бросился из-за кузова грузовика, пришлось бежать следом. Как всегда – стоило прозвучать первому выстрелу, и в голове возникала звонкая гулкая пустота, ни мыслей, ни чувств. Одни только простые реакции. Стреляешь ты, стреляют в тебя. Кто успеет первым, тот и будет думать после боя о ценности человеческой жизни.
Длинной очередью Алекс срезал двух армейцев у ближайшего окна, потом попытался подстрелить следующую пару, но те уже поняли, что их атакуют с тыла, и бросились в стороны. Алекс дал очередь наугад и, даже не глянув,
