style="font-size:15px;"> Имеем брюки, пальто, всякие там манишки, галстуки, жилетки. Рубашки… Однако, я, похоже, прав насчет начала прошлого века. Хм… Снова оглянулся на комнату, вид у неё довольно неряшливый. Одежда же в шкафу – аккуратна, выглажена, с претензией на изысканность. Провел ладонью по рукаву пиджака, это твид? Похоже, прежний обитатель придавал большое значение внешности, не особо заботясь о своем доме. Что это мне говорит? Повеса? Гуляка? Просто раздолбай? Ладно, с этим тоже разберусь по ходу. И – кто я здесь? Имя, занятия? Семья? Учусь, работаю, бездельничаю? Все очень плохо, возможно, вот за этой дверью – папа, мама, пятеро братьев и сестёр. Что будет утром? Мелькнула мысль – бежать. Прямо сейчас. Собрать в узел все, что может пригодиться – и в окно. Второй этаж? Ерунда. Мысль пришла – и ушла. Ещё ничего не известно, бежать, не зная, кто я – не лучшая идея. Прямая дорога в дурку, а они под любыми широтами – место грустное. Так… Надо в удобства… Очень медленно подхожу… Блин, там же не заминировано, входи уж… Ну и вхожу. А ничего особенного, все почти как у нас, ну, дизайн малость другой. Терпимо. Так. Хватит бродить. Засекаю на углу стола графин с водой и одним махом его ополовиниваю. Это второе осознанное в этом мире действие меня вводит в некие рамки, и начинаю, наконец, всерьез думать. Мысли о цели моего переноса, а также призрачные голоса – пока в сторону.
Надо выйти. Надо осмотреться. Но первым делом, в который раз – кто я?
Итак, сидим тихо и ищем. Что ищем? Что угодно. Визитки. Письма. Квитанции. Значит – вдумчиво изучим содержимое стола. Вот газета, отлично. Название… Дата… 23 апреля 1922 года. Текст английский. Так… Штаты. Название газеты… Твою мать… Что? Что?! Меня пробил озноб, рот пересох, словно не выпил только что полграфина… Становится по-настоящему страшно. Вскакиваю со стула и подбегаю к зеркалу. Милое юношеское лицо… Девушкам, наверное, нравится… Да кто же он такой… Он? Это же я, это же теперь мое лицо… Имя уже на кончике языка. Вот-вот сорвется и дай Бог, чтобы не криком. Сдерживаюсь. По-детски верится, что если промолчу – все как бы и не взаправду. Очень медленно кладу газету на стол, пальцы мелко дрожат… И еще медленнее выдвигаю верхний ящик стола.
Бумаги… Бумаги… Визитница. Изящная такая, не сочетается с общей убогостью комнаты. Ох, как не сочетается… Слегка приоткрываю, пальцем нащупываю плотную картонку. Кладу визитницу на стол, не решившись в нее заглянуть. Еще бумаги. Вынимаю их не рассматривая, складываю в сторону, продвигаюсь к дальней стенке ящика. Сердце грохочет прямо в голове… Господи, пусть я ошибусь… Пусть там ничего не окажется. Пусть я вообще сейчас проснусь у себя дома. Пусть меня просто чем-то опоили. Или это тупая дорогостоящая шутка кого-нибудь, кто знает, как я отношусь к… Всё. Я держу в руках пачку. Письма. Всё. Кладу их рядом с газетой. Аккуратно придвигаю так и не открытую визитницу к письмам и газете. Смотрю. Молча. Долго. Бесконечно. Пальцы снова задрожали, сжимаю их в кулаки.
Свежая
