Катя.
Но Лешка уже скомандовал:
– Вперед!
Женька распахнул дверь. Остальные втащили Марата. Огромный грузный Роман Иванович восседал за столом. У доски переминался с ноги на ногу Вовка Бочкарев – верная «шестерка» Вадика Богданова. По его виду легко было понять, что он не слишком хорошо себя чувствует в обществе «Господ Головлевых». Ребят охватило запоздалое сожаление. Бочкарев не стоил того, чтобы его спасать.
– А ну, погодите, – прошептал Марат. – Пускай сперва Бочкарев свою пару получит. Ради такого гада…
– Почему на урок опаздываете? – прогудел зычным басом Роман Иванович. – Где вас носило?
– Не нас носило, а мы Марата носили! – размахивая во все стороны костылем, заорал долговязый Женька. – Вот! У него нога!
Впереди стоящие расступились. Взорам литератора предстал Марат, восседающий на сцепленных руках Олега и Борьки Савушкина. Загипсованная нога была гордо выставлена вперед.
– Что это еще с тобой случилось? – прогудел Роман.
– Упал. На боксе! – едва не задев литератора костылем, отозвался Женька.
Класс с большим удивлением взирал на Марата.
– Ставим! – скомандовал Пашков.
– Не буду я падать, – вдруг прошептал Марат.
– Я понимаю, что у него травма, – с возмущением поглядел на вновь прибывших Роман Иванович. – Но, по-моему, это еще не повод для опоздания на двадцать пять минут.
– Падай, Марат! – прошептал Лешка. – Не усугубляй ситуацию!
– Я вас спрашиваю, почему вы так долго не являлись на урок? – повторил Роман Иванович.
Судя по цвету, который приняла его обрамленная седыми кудрями лысина, положение становилось взрывоопасным.
– Говорю тебе, надо падать, – склонился Пашков к уху Марата.
– Не буду я Бочкарева спасать, – уперся тот. – Пусть сперва Роман пару ему влепит, а после упаду.
Тем временем Женька, продолжая размахивать во все стороны костылем, втолковывал учителю, как трудно было тащить Ахметова по лестнице. Роман Иванович, уворачиваясь от костыля, гудел:
– Подъем Ахметова на четвертый этаж – еще не аргумент, чтобы почти половина класса являлась к середине урока.
Пашков понял, что промедление смерти подобно. И так как ему совершенно не улыбалось сдавать Роману индивидуальный зачет по всему творчеству Салтыкова-Щедрина, он, еще раз прошипев: «Сколько тебе повторять? Падай!» – толкнул Марата. Тот упал. Класс прорезал истошный вопль. Так кричит в джунглях смертельно раненный зверь.
Глава III. Бедный Марат и другие
– И чего ты орешь? – склонился Пашков над Маратом. – Совсем память отшибло? Тебе сейчас полагается быть в глубоком обмороке. А орать начинай через десять минут.
– А-а! – не внял его доводам Ахметов. Вцепившись двумя руками в здоровую ногу, он, не переставая, вопил.
– Вот видишь, и ногу перепутал, – продолжал его наставлять
