кажется, догадалась. Верхняя губа – восход, а нижняя, значит, закат.
– А знаешь, что между восходом и закатом находится?
– Нет.
– Слово.
– Какое слово?
– Самое главное слово, оно как пароль.
– Я поняла, а кто из нас его первым скажет?
Мы не успели решить, кто будет первым. Нас обнаружили, полку мою нижнюю ущупали и сказали слово за нас.
– Ублюдки!!!
Песчинка
Мы так тяжело прощались. Я не мог найти слов. Она просила, умоляла, а я не мог. Счастье у меня на два года отбирали, обрекали на две бесконечности: без ее губ, без ее глаз… Хотелось выть, встать на колени перед людьми и просить об одном: «Сделайте что-нибудь, люди, не разделяйте надвое, ну что вам стоит, люди?..» Почему мир так жесток, почему, когда приходит счастье, его, как игрушку, ломают? Я так только думал, произносить такое было стыдно. А когда думаешь одно, – как произнести то, другое, что она ждет от меня?
На вокзал не взял. Обцеловал последний раз в общаге и убежал сломя голову от ее раздирающих душу слёз. За долгую дорогу проглотил все журналы, книги, что нашлись у соседей по вагону. Я не мог без ее рук, без ее голоса, тянуло на колени, на унижение, на просьбу запретную вернуть меня к ней.
Первые дни службы захлестнули муштрой, кроме отбоя и подъема не помнил ничего. Где-то через месяц потянуло на слова. Брал в руки чистый лист и буксовал на первой букве. Запаниковал не на шутку. Она каждый день ждала письма, а я не только говорить, но и писать разучился. Если бы не друг, пропал бы.
– Ты не мучайся, пошли пустой лист, чистый, как наш снег. Это лучше, чем ничего.
– Как пустой? Что ты говоришь? Она слов ждет, а я ей – пустой лист…
– Ладно, не переживай, придумаю, как выкрутиться из этой беды.
И он не только придумал, он спас от безмолвия, любовь сохранил.
– Ты вот что, найди песчинку.
– Какую еще песчинку?
– Симпатичную, на нее похожую, обогрей и пошли вместе с чистым листом.
– Издеваешься, да?
– Эта песчинка за долгую дорогу сама всё напишет.
– Шутишь всё.
– А ты доверься ей, она знает.
– Откуда?
– Старше песчинки на Земле никого нет.
Что оставалось? Исполнил то, что он велел. Отправил в конверте белый лист и песчинку, что всю ночь отогревал в своей ладони, не спал совсем, потерять боялся.
Не верил, что ответ придет, не верил, что песчинка поможет, не верил, что она за меня нужные слова подберет. Но он пришел – ответ – и удивительно быстро. Почту вручали после обеда перед самоподготовкой. Я боялся вскрыть конверт, сунул эту бомбу в нагрудный карман и сидел тихо-тихо, как мешком из-за угла пришибленный. Друг пытался расшевелить, но у него ничего не вышло. Перед ужином отыскал дыру в заборе, выбрался на волю. Я не мог разделить позор ни с кем. Надышался свободой, надорвал конверт, вынул письмо, удивительно красивое от букв, запятых, точек.
