мускулистые и грязные ноги.
– Как тебя зовут? – спросил я.
– Вук, – неохотно ответил он.
– Что означает твоё имя?
– Мохнатый зверь.
– У тебя есть жена, дети?
– Наверно, есть дети. – Он усмехнулся. – Жёны у нас общие. И дети – тоже.
«Групповой брак! – подумал я. – По Моргану – низшая стадия дикости. Может, это ещё и не племя, а стая?»
– Зачем вы шли к купам?
– Они знают. За женщинами.
– Вам не хватает женщин?
– Они умирают раньше мужчин. Вот и не хватает.
– А почему они умирают раньше?
– Не знаем! – Вук усмехнулся. – Боги знают. Колдун говорит: раньше умирает тот, кто достоин смерти.
Последние слова пленника полоснули меня как ножом. Они почти дословно повторили вошедшее в историю изречение одного из российских политиков самого конца двадцатого века. «Что ж, – сказал он публично и спокойно, – погибает тот, кто достоин смерти».
Он имел в виду, правда, не людей, а заводы и фабрики, которые, по его мнению, делали что-то не то или не так. Но за ними стояли люди, которых обрёк он на великую безработицу.
Он был внуком сразу двух прекрасных, безупречных писателей, но в историю вошёл как великий разоритель российской экономики и виновник гибели бесчисленного количества людей. Прежде всего – стариков, у которых отнял необходимые лекарства, достойную пенсию и возможность заработать на жизнь. Миллионы детей он сделал беспризорниками, тысячи жуликов – миллионерами.
Так вот, оказывается, кто товарищ тому давнему политику по уровню мышления – колдун бывших людоедов!
Позже, в двадцать первом веке, эти зловещие слова потомка двух писателей периодически возникали в самом различном исполнении на его роскошном кладбищенском надгробии. Единственный в российской истории случай долгого народного злопамятства…
…– Почему вы живёте в пещерах? – спросил я Вука. – А не в хижинах, как купы?
– В наших пещерах тепло, – ответил пленник. – А в хижинах у нас замёрзнешь.
Лицо его становилось напряжённым. Что-то он там, похоже, нащупывал за спиной. Но что там, у голой стены, нащупаешь? Может, какое-то насекомое его кусало?
Он заметил мои интерес не к словам, а к движениям, сейчас же вынул одну руку из-за спины, протянул к стаканчику и очень грамотно, неторопливо, отпил из него воды. Будто всю жизнь пил из стаканов.
И долго потом держал стаканчик в руке, отхлёбывая по глоточку. Явно получал удовольствие. Я и не заметил, как поставил он пустой стакан на место и убрал руку за спину.
– Скажи, Вук, – продолжал я, – хуров больше, чем купов, или меньше?
– Мы не хуры, – мрачно возразил он. – Это купы называют нас «хуры» – «нелюди». А мы называем себя урумту – люди пещер. Когда-то мы были урумку – люди лесов. И жили в этих местах.
– Сколько вас?
– Много! –
