передёргивая вожжи, Серёга в тяжёлом перестуке копыт слушал казарменную дробь сапог в курсантской школе, где он учился отличать элерон от лонжерона, а глиссаду от пике. По дури выскочил из училища! Сидел бы теперь за штурвалом аэроплана, а не с вожжами в телеге…
Подбитая байкой куртка из мягкой кожи на плечах улыбчивой девушки ласково обнимала её, согревая теплом и отгораживая от крепкого бугристого тела молодого парня, бойкого на язык и решительного в поступках.
Она немного побаивалась неожиданного товарища Сергея, хотя и чувствовала, что этот, с чёрной косой повязкой на глазу человек, так непохожий на знакомых соседских парней, влюбился в неё по самые кончики ушей, и делает всё, чтобы ей понравиться.
Действительно, от него исходила какая-то уверенность и надёжность, которая заставляла проникнуться к нему доверием.
Девушка сидела спиной к движению и смотрела, как лениво перемигивается огоньками оставленная ими и потихоньку засыпающая деревня. Вот уже и огоньки стали редеть, редеть, и только кое-где кошачьим проблеском мелькнёт горящее окошко и тут же погаснет. На звёздном горизонте остались только чёрные тени уже облетающих листвой деревьев.
Сидеть было неудобно вот так, с настороженностью, и она, слегка расслабившись, почувствовала спиной тяжёлое мускулистое тело, и ей стало по-девичьи радостно и легко.
Третий пассажир агитповозки под дробный топот спешащего в персональную конюшню при районном доме культуры Распутина, казалось, ничего не слушал, а, закрыв глаза, находился, вроде как, в алкогольном расслаблении, улыбаясь неизвестно чему. Ему было по-молодому хорошо, да и только.
Сквозь тонкий сатин рубахи он чувствовал, как, споря с ночной стылостью, в него перетекает блаженное до невероятности тепло девичьего тела. И там, под сатином рубахи, тяжёлой удушливой волной накатывается нерасплёсканный в артельных скитаниях и на гулливых деревенских посиделках окиян-море. Волна распирала грудь, и было невмоготу сдерживать гортанный крик восторга, запрокинув лицо к небу.
16
Хотя в Бондари приехали и поздно, но в окне Настиного дома горел терпеливый огонь. Сразу было видно, что здесь не жалеют керосина, что хозяева не спят неизвестно почему. Может, ждут кого, а, может, и просто так ночь просиживают.
– Ну, гляди, девка, попадёт тебе сейчас от отца, он на руку, сама знаешь, ох, какой быстрый! Не промахнётся, – подначил сестрёнку Сергей.
Та сердито толкнула его в спину, обиженная бесцеремонной болтовнёй брата, осознавая, что, действительно, от родителя можно ожидать и этого, несмотря на то, что она уже невеста, и ей вольно поступать, как она захочет. Зачем же позорить её в присутствии молодого человека, несамостоятельную и зависимую от отца и матери. Мать ещё ничего, поохает, да и по голове погладит, а отец, чуть что, сразу за ремень хватается, вроде она маленькая. Вот возьмёт, да и выйдет замуж, тогда не то что ремень, а не одна вожжа не достанет. Так-то!
– Ну, ты, братец,
