меня, не проронив ни звука. Потом схватил меня в охапку и унес в дом. Его сын, мальчик двенадцати лет (настолько застенчивый, что я никогда не слышал его голоса), проснулся, услышав, как отец встал, и теперь ждал, стоя на верхней площадке лестницы. Заметив кровь у меня на лице, он испуганно посмотрел на отца.
– Вызови доктора Кампоса.
Сын Семпере кивнул и бросился к телефону. Я услышал, как он говорит что-то в трубку, и убедился, что мальчик вовсе не немой. Вдвоем они устроили меня в кресле в столовой и промыли раны, пока не пришел врач.
– Не хочешь сказать, кто это сделал?
Я молчал как рыба. Семпере не знал, где я живу, и я не собирался его просвещать в этом отношении.
– Это твой отец?
Я отвел взгляд.
– Нет. Я упал.
Доктор Кампос, живший в одном из соседних домов, явился через пять минут. Он осмотрел меня с ног до головы, ощупал ушибы и обработал порезы со всей возможной осторожностью. Он не сказал ни слова, но глаза его сверкали от гнева.
– Переломов нет, но есть несколько серьезных ушибов, они поболят пару дней. Эти два зуба придется удалить, от них мало что осталось, и может начаться воспаление.
После ухода доктора Семпере приготовил мне чашку теплого молока с какао и с улыбкой наблюдал, как я пью.
– И все это ради того, чтобы спасти «Большие надежды», а?
Я пожал плечами. Отец и сын понимающе переглянулись.
– В следующий раз, когда пожелаешь спасти книгу, спасай ее всерьез, а не рискуй жизнью. Одно слово – и я отведу тебя в тайное место, где книги обретают бессмертие и никто не в состоянии их уничтожить.
Я заинтриговано смотрел на отца и сына.
– И что это за место?
Семпере подмигнул мне и улыбнулся загадочной улыбкой, словно позаимствованной со страниц романов дона Александра Дюма и являвшейся, по слухам, фирменным товарным знаком плодовитого семейства.
– Всему свое время, друг мой. Всему свое время.
Целую неделю отец не смел поднять глаз, терзаясь раскаянием. Он купил новую лампочку и пришел сказать, что если я захочу включить ее, то могу это сделать, только ненадолго, так как электричество очень дорого. Я предпочел не играть с огнем. В субботу отец захотел купить мне книгу и в первый и последний раз в своей жизни переступил порог книжного магазина. Он находился на улице Де-ла-Палья, что напротив старой римской стены. Однако отец не мог разобрать ни одного названия на корешках сотен книг, заполнявших стеллажи, и потому вышел оттуда с пустыми руками. Потом он дал мне денег, больше обычного, и разрешил купить все, что я пожелаю. Момент показался мне подходящим, чтобы завести разговор на тему, к которой я не знал, как подступиться.
– Донья Мариана, учительница, просила передать вам, чтобы вы как-нибудь пришли в школу побеседовать с ней, – промямлил я.
– Побеседовать о чем? Ты что-то натворил?
– Ничего,
