в Штеттин, но ее передвижения отнюдь не были логичными, а потому карета двигалась на северо-восток в сторону Любека. У принцессы Цербстской везде находились родственники, которых нужно было навестить, а любое пребывание затягивалось минимум на месяц. На сей раз ей оказалось непременно нужно посетить брата – Адольфа-Фредерика, принца-епископа Любекского, и они ехали в Эйтин подле Любека.
Нет, Иоганна-Елизавета вовсе не пылала столь сильными родственными чувствами к брату, но отправилась вместе со своей матерью Альбертиной-Фредерикой, другим братом Фридрихом-Августом и сестрой Анной, чтобы познакомиться с воспитанником епископа Любекского Петером-Ульрихом. Разве такое семейное мероприятие могло пройти без участия вездесущей Иоганны-Елизаветы? Конечно, вместе с ней ехала и дочь, ровесница этого самого воспитанника.
Уж мнением дочери мать не интересовалась вовсе, но и Фрикен давно привыкла к кочевой жизни, не ведая, где и когда окажется снова. Она спокойно принимала любые дорожные невзгоды и неудобства, легко осваивалась на новом месте, заводила новые знакомства… Девочке было интересно посмотреть на жизнь родственников и вообще других людей. Мало того, сама не осознавая, она начинала критически смотреть на мать. Иоганна-Елизавета везде старалась выглядеть куда значительней, чем была на самом деле, держать себя так, словно она что-то значит и ее крохотное княжество Цербстское чего-то стоит. Иоганна знала все сплетни двора, чувствовала себя как рыба в воде в любой гостиной, во все вмешивалась…
Но острый детский взгляд, еще не до конца понимая происходящее, невольно подмечал, что Цербст куда захолустней любого другого посещаемого ими города, что двор Иоганны и вовсе ничтожен, что саму мать нередко воспринимают именно как представительницу захолустного обедневшего Цербста, а не как знатную даму. Такой прием не мешал матери считать себя особой значимой и рассуждать обо всем так, словно от нее что-то зависело в этой жизни где-то, кроме собственной семьи.
Сейчас она со знанием дела рассуждала, что некоторым совершенно непригодным для того людям категорически везет.
– У Адольфа ныне воспитанник – сын покойного Карла Голштинского…
– Это который рожден русской? Дочерью императора России?
Иоганна не любила, когда ее перебивали, а потому зыркнула на задавшую вопрос родственницу Амалию так, словно та перебила ее тронную речь! Фрикен незаметно хихикнула: хорошо, что этот вопрос задала не она, иначе было бы на орехи.
Оглядев родственницу почти презрительно: что делать, если бедняга вовсе не обучена правилам приличного поведения, Иоганна-Елизавета продолжила:
– Да, он сын русской принцессы. Но не то главное. Этот мальчишка оказался единственным наследником мужского пола у двух тронов сразу.
– Как это? – снова встряла непонятливая родственница, но на сей раз ответом был уже не раздраженный взгляд светской львицы, а ее снисходительная
