но та уже плохо понимала, что говорила и делала. Ефанда билась в плаче, обвиняя брата во всех бедах, ей было все равно, слышат их или нет. Рольф уговаривал потерпеть чуть-чуть, не кричать, что все скоро пройдет. И правда, уже к утру Ефанда забылась настолько, что не просыпалась целых три дня. Ребенка перенесли Силькизиф в горницу, она отказалась идти к ложу Ефанды, но мальчик заболел. Рольф понимал, отчего это, ведь сам напоил бедную Ефанду отравой, а та накормила ею сына! Ребенок болел не легче матери, тоже бредил, метался во сне и стал хиреть на глазах. Рольф не мог простить себе такой беды. Спасло его только то, что Ингорь пошел на поправку, чего нельзя было сказать о его матери. Та в конце концов поднялась, но осталась точно тронутой умом и калекой. Женщина отказывалась от ребенка и кричала, что это не ее сын. Все только руками разводили, что поделать, не в себе…
Рюрик на какое-то время словно забыл, что у него есть маленький сын, да и жена. Женщину затмила очередная славянка, а мальчика оставили на попечении Рольфа и Силькизиф.
Гроза прошла мимо, и Рольф вдруг вспомнил, что не он один знает о рождении своего сына. Надо срочно ее найти, чтоб не проболталась! Викинги знали только один верный способ заставить человека навсегда забыть увиденное или услышанное. Все остальные вроде подкупа они считали ненадежными, можно и перекупить. Тучи сгустились над головой Радоги.
На ее счастье, женщина в тот же вечер проговорилась Олексе, стало ясно, что нечаянно узнанная тайна ей грозит большой бедой.
Радога села на лавку и горько расплакалась. Она-то в чем виновата, помогла родить варяжке, на свою голову! Олекса заторопил, мол, не плакать надо, а бежать!
– Куда? – изумилась Радога. – Куда я побегу? Да и дети у меня.
Талица стояла, прижав руку к губам. Они по-прежнему жили в доме Сирка все вместе и радость и обиды тоже делили пополам. Только тут Олекса подумал, что уйди Радога, и им несдобровать. А останься? Тоже. Что делать?
Первой опомнилась Талица:
– Пошли к моим на огнище. Пока найдут, может, что и придумаем.
В ночи ладожане вскинулись от зарева – пылал дом Сирка. Вот те на! Большой пожар, когда вся Ладога горела, выстоял, а тут вдруг сам по себе загорелся. Полыхал дом, все остальное уцелело. Но пока ладожане сбежались да пока начали тушить, все пошло прахом, самое страшное, что никого из жильцов не видно было. Неужто сгорели, сердешные, в огне-то?! Две семьи ведь жили – Радога с двумя детьми да Олекса со своей Талицей и тремя девчонками. Пошептались, пошептались, пожалели, а что вернешь? Говорили в Ладоге, что вот оно как, и Сирко сгинул, и Радога с детьми не уцелела!
А Олекса уже вел своих женщин с детьми подальше от Ладоги в обход большого болота к веси родителей Талицы. Сидели те совсем уж в медвежьем углу, так, что не всякий по большой охотке доберется, а уж просто так тем более. Тяжело давалась дорога, дети тянули, да скарб какой-никакой захватить пришлось. За плечами
