вот – что получится? Мне никак не удавалось оформить свою просьбу к небесам в одном осмысленном предложении. Чего я все время хотела? Боюсь, чего хотела, то и получала. И не на что жаловаться!
Мы приехали в Н., когда солнце уже клонилось к закату. Чем ближе становилось неизвестное, тем грустнее становились и наши лица. Я никогда не жила в русской деревне, кроме как в детстве, из которого мало что помню. Моя бабушка доила коров под Горьким, в далеком селе Сява, а я, маленькая, искусанная комарами девчушка, переживала там свое очередное лето. Это все, что я знала о бабушке и о деревне…
Н. громко именовался городом, но от города ему досталось лишь несколько фонарей, несколько трехэтажных домов и пара заасфальтированных улиц. Я угрюмо молчала все время, пока мы петляли по узким улочкам в поисках нужного адреса. Мне было совершенно нечего сказать, хотя, временами я зажмуривалась и пыталась чем-то восхищаться, чтобы ободрить присутствующих. Но, по-моему, всем было все равно. Дочь была еще слишком мала, чтобы выбирать из предложенных вариантов, а мама была настолько оптимисткой, что уговаривать долго ее никогда не приходилось. Выходит, грустила я одна. Но это была целиком моя идея: прикатить сюда всем семейством в поисках великой любви и женского счастья.
В итоге мы отыскали нужную нам улицу с весьма подходящим названием: имени Спартака. Это был великий человек! В спартанских же условиях мы начинали траекторию нашего бреющего полета над российской равниной.
Разгружаться пришлось долго. Василий заявил, что «грузчиком нам не нанимался» (хотя истинная причина была в моей холодности), а соседей-здоровяков найти оказалось непросто. Но мы нашли, и через пару часов все пять тонн нашего имущества были перемещены в отдельно стоящую летнюю кухню, которую арендовала мама в период своей недавней быстрой командировки. Все, что не вошло внутрь, было просто брошено во дворе до лучших времен.
Это был маленький, чистенький, светлый домик, похожий на вагончик. Он состоял из двух комнат и кухни, которая являлась так же коридором или тамбуром. В домике было два окна и две двери – одна во двор, другая на огород, никакого водопровода и вообще никаких удобств. В простенке была оборудована печка.
Домик ютился на задах главного жилого дома, в котором, однако, вовсе никто и не жил. Высокий коричневый непроницаемый забор монументально окружал этот архитектурный ансамбль. Мы являлись полными собственниками этой территории на весь период аренды. Я, Багратионом, с нескрываемым отвращением, оглядывала все это. В заборе слева виднелась перспективная огромная дыра, ведущая во двор к соседям, там же был колодец. Из окон соседского двухэтажного дома за нами уже наблюдали с превеликим удовольствием и любопытством. Дом этот был многоквартирным, соседей оказалось много. «Неуязвимые» со стороны улицы, мы были как на ладони для живущих слева от нас. Незаметно сгустилась тьма. Она поглотила собою и МАЗ, и соседей в окнах, и название улицы, и даже номер дома, ставшего нашим приютом в эту ночь. И вот тогда я увидела настоящие, огромные блестящие звезды. Они нависли над
