евоженные городовые, и очень быстро оказалось, что это убивали Григория Распутина.
Несмотря на прошедшие девяносто лет, полной ясности в этом деле нет до сих пор. Так случается довольно часто, и не только в России. До сих пор продолжаются жаркие споры о самом Распутине. Святой? Шпион? Примитивный авантюрист? Сексуальный маньяк? Оклеветанный праведник? До сих пор нельзя быть уверенным, что в ту ночь в Юсуповском дворце все обстояло именно так, как рассказывали участники убийства – более того, как читатель увидит впоследствии, нет даже уверенности в том, что именно эти люди были убийцами…
Особых сенсаций и поражающих впечатление разоблачений я читателю не обещаю – хотя, смею заверить, кое-какие весьма интересные вещи по своему обыкновению старательно извлек из забвения.
Дело в том, что эта книга – не только о Распутине. После долгого изучения исторических трудов, мемуаров и прочего я пришел к твердому убеждению, что убийство Григория Распутина вовсе не было, так сказать, единичной акцией, оторванной от исторического процесса, от политических и дипломатических интриг. Вовсе даже наоборот…
Оказалось – и, думается мне, читателя удастся убедить в этом – что смерть Распутина стала, собственно говоря, завершением продолжавшегося более пятидесяти лет процесса, который для Российской империи, безусловно, стал путем к пропасти…
Во-первых, начиная с середины 70-х годов XIX века российские монархи, военные, дипломаты, государственные деятели вполне сознательно и целеустремленно (хотя и не всегда отдавая себе отчет, к чему приведут их действия) вели страну к ухудшению отношений с Германией. Ухудшение ширилось, превращалось во враждебность, вражда вылилась в прямые военные действия с трагическим финалом для обеих империй. Хотя существовала реальная возможность именно такого финала избежать, верх взяли сторонники союза с Англией и Францией – старыми историческими соперниками России, всегда использовавшими нашу страну в своих практических целях.
Во-вторых, после смерти Николая I, последнего российского императора, в своих отношениях с Европой руководствовавшегося исключительно рационализмом и государственной выгодой, в нашей стране зародилось, оформилось, окрепло и овладело умами этакое романтически-идеалистическое направление. Речь идет о так называемом «славянском единстве»: совершенно ложной, хотя и чертовски красивой теории, по которой Россия, наплевав на реальную политику, стратегию и тактику, должна была руководствоваться в первую очередь «защитой братьев-славян». Которые, согласно той же теории, якобы только и мечтают о том, чтобы слиться в единое государство под главенством России. Или, по крайней мере, питают к России столь же пылкую беззаветную любовь, что и она к «братушкам».
Это была совершеннейшая иллюзия, мираж, призрак, не имевший ничего общего с реальным положением дел. Но в России очень долго мало того, что верили в эту оторванную от жизни теорию, выдуманную безответственной интеллигенцией, – еще и старательно строили свою политику в соответствии с ней. Что в конце концов и привело к краху. Слившись воедино, обе вышеназванных тенденции – безоглядная романтическая любовь к «братьям-славянам» и целеустремленное разжигание вражды с Германией – и привели к самой что ни на есть масштабнейшей трагедии.
На этом пути, задолго до выстрелов в Распутина, случались и другие убийства, людей гораздо более знатных, высокопоставленных, уже не простых мужиков, а государственных деятелей, политиков, наследников трона. Рассматривать их следует не каждое в отдельности, а как эпизоды процесса, о котором я только что говорил – и гибель двух австрийских эрцгерцогов, и загадочное убийство Столыпина, и смерть французского вождя социал-демократов Жореса. Что я и постараюсь сделать обстоятельно и подробно.
Я вовсе не собираюсь ставить историю предшествовавших Первой мировой войне пятидесяти лет с ног на голову. Просто-напросто попытаюсь доказать, что в России, как и в других странах, будущих активных участницах бойни, шла точно такая же борьба меж «голубями» и «ястребами» – о чем у нас предпочитают стыдливо не упоминать. Попытаюсь доказать, что иные «славянские братья» на деле оказались еще более страшными врагами России, чем «коварные тевтоны» и «неблагоприятные австрияки». Наконец, постараюсь убедить читателя, что иной путь развития событий все же существовал.
Между прочим, Распутина убили еще и за попытку переломить ход событий в сторону мира и покоя. Безусловно, сам он – как и многие другие участники событий – и не подозревал, что оказался вовлечен в интригу, начавшуюся задолго до его рождения. Что убившие его пули, фигурально выражаясь, были отлиты за много лет до выстрелов в подвале Юсуповского дворца.
Но именно так все и обстояло. Григория Распутина – как и кое-кого другого – настигли именно выстрелы из прошлого…
А потому начнем мы издалека. От времен Николая I.
Глава первая. Каторжник Зимнего дворца
1. Его Величество, самодержец всероссийский
