военного времени врага, взятого с оружием, можно расстреливать. И это не противоречит Женевской конвенции.
– Я хочу написать жалобу.
– Пожалуйста, вот вам бумага. Но казни она не остановит.
Подполковник подмигнул мне, пока задержанный карябал бумагу.
– Вот, возьмите, – «корреспондент» протянул бумагу Сучкову.
– Колесников, те двое поразговорчивее, потому этого – в расход. Выводи!
– Так точно, товарищ командир.
Я вытащил из кобуры пистолет.
– Выходи, руки за спину.
Задержанный, оглядываясь, медленно пошел вперед. За дверью стоял боец с винтовкой.
– Пошли со мной.
Мы вышли из здания.
– Стоять!
Я обратился к бойцу:
– Жалко пули на гада тратить. Принеси мне топор.
Боец побледнел, глянул растерянно.
– Где же я его возьму?
– Сбегай в хозвзвод, только мухой: одна нога здесь, другая – там.
Боец убежал.
Только сейчас до агента начал доходить весь трагизм его положения. Люди вообще боятся топоров. Понятно, что и нож и пистолет убьют одинаково. Но топор кажется чем-то запредельно жестоким, наверное – гены сказываются, еще со средневековых времен, когда казнили отрубанием головы или четвертованием.
– Вы что хотите делать топором? – настороженно спросил задержанный.
– Голову тебе отрубить и в самолет погрузить, которого ты ждешь! – нарочито грубо бросил я. А чего церемониться с человеком, которого через пять минут все равно убьют?
В глазах агента метнулся животный страх. Гляди-ка, проняло!
– Я наслышан о зверствах в сталинских застенках. Но дайте мне умереть достойно – как солдату!
– Какой ты солдат? Ты шпион! Собаке – собачья смерть!
Конечно, в наши планы не входило убить «очкарика», но необходимо было сломить его волю и добиться показаний. Причем – быстро!
Вернулся боец с топором. Собственно, это был даже не топор, а колун. Узкое лезвие на длинной рукоятке выглядело угрожающе. Я демонстративно попробовал пальцем его остроту.
– Туповат, да ладно – на один раз сгодится. Пошли.
Боец взял винтовку на изготовку. Задержанный, увидев, что мы не шутим, упал на колени и заплакал. Это оказалось неожиданным для нас.
– Пощадите! Я все расскажу, только сохраните мне жизнь!
– Вставай, сука! Живи пока! Но, если ты врешь и на допросе будешь продолжать молчать или нести ахинею о работе в редакции – прямо в кабинете, как чурку, остругаю, – нагнетал я страсти.
Мы повернули назад – в штаб. Впереди шел боец, за ним – агент, потом – я. В правой руке я держал пистолет, в левой нес колун.
Мы зашли в кабинет Сучкова. Я демонстративно поставил у входа колун. Подполковник от удивления округлил глаза.
– Вот, товарищ командир. Не
