я должен проверить…
– Да проверяйте! Ссылайтесь на меня. На распоряжение от 8 августа. – Мягенько-мягенько Воротынцев вывернулся из-под медвежьих рук, и снова к карте.
– Всё-таки как понять: «привлекать к боям»? – жался Постовский. – Это надо запросить.
– Да не надо запрашивать! Понимайте, как вам выгодно: давайте полный приказ, вот и всё! Ну, не пишите выдвинуться севернее Сольдау, пишите находиться севернее Сольдау, так и обойдём.
– Но почему он может держать трое суток, злыдень? – гневался Командующий.
– Ну, почему? – лишняя отдельная часть, без неё падает значение фронтового командования. – Полковник это говорил по поверхности, а думал уже вперёд, и вот что: – Вот что. Ничего не выясняйте – а пишите приказ Артамонову, я ему сам отвезу.
Ещё изумил!
– Как отвезёте? Вы разве – не в Ставку?
– Со мной – поручик, я с донесением в Ставку пошлю его. А сам…
Предусмотрел Воротынцев и этот случай. Да никто, начиная с Верховного, не понимал, что всю посылку двух полковников изобрёл именно Воротынцев и втолковал другим. Потому что жутко было томиться высшим писарем высшего штаба, ничего не имея, кроме шелеста карт и донесений, опоздавших на сорок восемь часов, да в окошко смотреть, как кавалергард Менгден, ещё самый деятельный из шести бездельников-адъютантов Верховного, свистит, не осаждает голубей у своей голубятни, поставленной под окнами великокняжеского поезда; остальные адъютанты не делают и того. Задохнуться можно было писарем в Ставке, когда в Пруссии начался самый опасный и самый крылатый манёвр: при всех свободных флангах сходящихся армий. Когда на северном фланге Ренненкампфа уже допущены помрачительные и, может быть, неисправимые ошибки, и лучше б не было той гумбиненской победы (но не смел Воротынцев передавать Самсонову плохое о Первой армии, чтоб не подорвать Командующего дух). Да пока и слишком мало узнал Воротынцев в штабе Второй, чтобы с этим возвращаться к Верховному. Остриё тревоги кололо с самого западного фланга – туда и надо было ехать.
– …Рассматривайте меня, ваше высокопревосходительство, как лишнего штабного работника, оперативно приданного вам.
Самсонов смотрел на него с самым тёплым одобрением.
И Воротынцев, как будто почтительно:
– Почему мне нужно ехать именно к 1-му корпусу – потому что именно там может что-то начать выясняться.
Там! Верно, там! – подтверждал и Самсонов:
– И правда, голубчик, поезжайте. Помогите мне 1-й корпус забрать.
– Из вашего штаба для связи никого нет в 1-м?
– Полковник Крымов, мой генерал для поручений.
– Ах, там Крымов?!.. – охладился Воротынцев. – Он, кажется, и в Туркестане был у вас?..
– Всего полгода. Но я его полюбил – и советчик, и солдат.
(Один Крымов и был ему в штабе свой, присердечный.)
Колебался Воротынцев.
– Ну хорошо. Пишите туда приказ! Только что ж писать, когда… Аэроплана не можете дать?
– Чинятся, – извинился
