style="font-size:15px;"> Крест интерпретаторов (лат.), т. е. место, трудное для истолкования. – Прим. ред.
29
Впрочем, если настаивать, что Дух и в 1 Ин. 5:7 есть непременно Дух Святой, то можно разуметь Его также как совершителя Боговоплощения при Благовещении: Дух Святый найдет на Тя, и сила Вышняго (Слово. – Прим. автора) осенит Тя (Лк. 1:35).
30
Распространённое как в церковной, так и в критической литературе толкование видит в воде и крови символику двух таинств – Крещения и Причащения. Но это толкование, более аллегорическое, во всяком случае, не является исчерпывающим и не уловляет всего контекста.
31
Этому не противоречит то, что у Иоанна же вода в другом контексте, безотносительно, означает новую духовную силу и новое духовное рождение (Ин. 3:5; 4:14; 7:38, ср. Откр. 22:1; 17). В отношении крови вода есть элемент «земли», первоматерия, в отношении к духу и в соединении с ним вода есть духоносное, одуховлённое вещество, причём здесь подчёркивается уже не её космическая природа, но духоносящая сила: освящение воды есть и освящение водной стихии мира, т. е. уже и самого мира. (И замечательно, что из всех четырёх элементов: воздуха, огня, земли и воды – освящается именно эта последняя как имеющая в известном смысле репрезентативное значение для всего мира.)
32
См. поэтическую переработку их у Теннисона – King’s Idylls. [Правильно: Idylls of the King («Королевские идиллии») – поэтический цикл (1859–1885) А. Теннисона, состоящий из 12 поэм на темы «артурианы». – Прим. ред.]
33
Исследованию этого сюжета славянских духовных стихов посвящена работа А. Н. Веселовского «Алатырь в местных преданиях Палестины и легенды о Граале». – Прим. ред.
34
См.: Туницкий H. Древние сказания о чудесных явлениях Младенца-Христа в Евхаристии // Богословский вестник. 1907. № 5. С. 201–229.
35
Ср. мою статью «Евхаристический догмат».
36
Догматик, глас 8. – Прим. ред.
37
Может быть, в этой постановке вопроса иные усмотрят скрытое или явное несторианство, разделяющее естества и обособляющее человеческое естество Христово. Но учение Нестория (впрочем, вообще требующее теперь точнейшего изложения и уразумения) относится не к двойству обеих природ во Христе, но к двойству ипостасей, Божеской и человеческой, при раздельности их. Подлинность же и, так сказать, онтологическая реальность человечества Христова против евтихианства, эту реальность растворявшего в божественности Его природы, установил IV Вселенский Собор с его определением о неслиянности и неизменности обеих природ во Христе.
38
Эта же антиномическая мысль выражается и в кондаке Вознесения: «Еже о нас исполнив смотрение, и яже на земли соединив небесным, вознеслся еси во славе, Христе Боже наш, никакоже отлучаяся, но пребывая неотступный, и вопия любящим Тя: Аз есмь с вами, и никтоже на вы».
39
На эту же мысль н�
