Флетчера «Укрощение укротителя». Спектакль был очень пикантным в духе современности. В замечательном переводе Т. А. Щепкиной-Куперник. В те годы пьесу из-за резонанса два раза сокращали. У Вицина была фраза: «Мой полк заляжет тоже!». А слуга в ответ: «Заляжет и не встанет!». Пришел в дирекцию театра генерал и гневно пожаловался, что он привел свою шестнадцатилетнюю дочь, сел с ней в первый ряд и был крайне возмущен тем, что говорилось со сцены. Переписали: «Мой полк заляжет тоже». А в ответ: «Он слишком слаб, чтоб смог стоять!». Виртуозные изменения мало затронули смысл, но дальнейшей реакции воинствующих моралистов из высоких армейских чинов не последовало.
Озабоченный старичок, смутивший генеральскую дочку, слегка видоизменившись, превратился в сэра Эндрю из фильма Яна Фрида «Двенадцатая ночь». Британская пресса, всегда ревниво следящая за любыми экранизациями Шекспира, эту картину обласкала, а о роли «русского актера Выпина, точно ухватившего специфику английского юмора», хоть и с ошибкой в фамилии, но упомянули в передаче Би-би-си. Сам актер рассказывал о пробах на роль: «А начал я с того, что представил себе человека, немного женственного, который слушает только себя и очень расстраивается, когда не по его вкусу выходит. Даже платочек кусает. Нашел я это все и решил: насмешу всех на пробе – роль моя. Насмешил».
Георгий Михайлович Вицин за всю свою жизнь не дал ни одного телевизионного интервью, ни одного журналиста не пригласил к себе домой. С корреспондентами общался только по телефону, уделяя каждому не более пятнадцати минут. Представляется особенно ценным то, что удалось сохранить из бесценных, брызжущих юмором и иронией диалогов с теми людьми, кого он выделял своим доверием. Из диалогов Георгия Вицина с Глебом Скороходовым:
– Я не могу понять, кто были ваши родители. В одном месте напечатано, что они сельские труженики, а в другом – что работники «почт и телеграфов».
– А вам что за волнение? Многозначность – это всегда интересно! Пусть читатели поломают голову. Можете еще добавить, что мать сортировала письма, а отец занимался экспедицией газет, которых у нас дома было столько, что я по ним читать выучился!
– В прессе сказано, что в юности вашим любимым спектаклем были «Дни Турбиных» во МХАТе. Вы его смотрели так же часто, как Сталин, – семнадцать раз! Только почему-то написано, что поставил этот спектакль человек, который во МХАТе никогда не работал, – Всеволод Мейерхольд!
– Так и написано?! – изумился Вицин. – Вот как опасно давать интервью! Весь вред от них. Особенно если попадется журналистка с высшим образованием, но без среднего и начального тоже.
Чрезвычайная душевная закрытость Георгия Михайловича даже среди коллег окутала его жизнь плотной завесой. Несмотря на его известность и всенародную любовь написано о нем очень и очень мало. «Проживи незаметно!» – говорил он и все делал для претворения своего девиза в жизнь.
Вицин занимался йогой, следил
