должно исчезать всякий раз, когда утрачивается уверенность в парадигмах или моделях. Любопытно, что именно это и происходит. Для допарадигмального периода в особенности характерны частые и серьезные споры о правомерности методов, проблем и стандартных решений, хотя они служат скорее размежеванию школ, чем достижению согласия. Мы уже обращали внимание на такие споры в оптике и теории электричества. Еще более серьезную роль они играли в развитии химии в XVII веке и геологии в начале XIX столетия[45]. Кроме того, споры, подобные этим, не утихают навсегда с появлением парадигмы. Почти несущественные в течение периода нормальной науки, они регулярно вспыхивают вновь непосредственно в процессе назревания и развертывания научных революций, то есть в такие периоды, когда парадигмы первыми принимают бой и становятся объектом преобразований. Переход от ньютоновской к квантовой механике вызвал много споров как вокруг природы, так и вокруг стандартов физики, причем некоторые из этих споров все еще продолжаются[46]. Еще живы те, кто, может быть, помнит подобные дискуссии, порожденные электромагнитной теорией Максвелла и статистической механикой[47]. А еще раньше восприятие механики Галилея и Ньютона вызвало особенно знаменитую серию споров с аристотелианцами, картезианцами и последователями Лейбница о стандартах, правомерных в науке[48]. Когда ученые спорят о том, были ли решены фундаментальные проблемы в их области, поиски правил приобретают такое значение, которого эти правила обычно не имели. Однако пока парадигмы остаются в силе, они могут функционировать без всякой рационализации и независимо от того, предпринимаются ли попытки их рационализировать.
Мы можем подвести итог этому разделу, указав четвертую причину для признания за парадигмами приоритета первичности по отношению к общепринятым правилам и допущениям. Во введении к данной работе мы предположили, что революции в науке могут быть большими и малыми, что некоторые революции затрагивают только членов узкой профессиональной подгруппы и что для таких подгрупп даже открытие нового и неожиданного явления может быть революционным. В следующем разделе будут рассмотрены отдельные революции этого типа, а пока далеко не ясно, как они могут возникать. Если нормальная наука является столь жесткой и если научные сообщества сплочены так тесно, как подразумевалось выше, то как может изменение парадигмы когда-либо затронуть только маленькую подгруппу? Сказанное до сих пор может навести на мысль, что нормальная наука есть единый монолит и унифицированное предприятие, которое должно устоять или рухнуть вместе с любой из ее парадигм или со всеми вместе. Но в науке, по-видимому, редко бывает что-нибудь подобное или вообще не бывает. Если рассматривать все области науки вместе, то она часто кажется скорее шатким сооружением со слабой согласованностью между различными звеньями. Однако все, что мы говорим, не следует рассматривать
О развитии этого тезиса применительно к химии см.: Н. Меtzger. Les doctrines chimiques en France du début du XVIIe à la fin du XVIIIe siécle. Paris, 1923, p. 24–27, 146–149; М. Boas. Robert Boyle and Seventeenth-Century Chemistry. Cambridge, 1958, chap. II. О развитии того же тезиса применительно к геологии см.: W.F. Cannon. The Uniformitarian-Catastrophist Debate. – «Isis», LI, 1960, p. 38–55; С.С. Gi11ispiе. Genesis and Geology. Cambridge, Mass., 1951, chaps. IV–V.
О спорах в квантовой механике см.: J. U11mо. La crise de la physique quantique. Paris, 1950, chap. II.
О статистической механике см.: R. Dugas. La théorie physique au sens de Boltzmann et ses prolongements modernes. Neuchatel, 1959, p. 158–184; 206–219. Для представления о работах Максвелла см.: М. Planck. Maxwell’s Influence in Germany. – «James Clerk Maxwell: A Commemoration Volume, 1831–1931», Cambridge, 1931, p. 45–65, особенно стр. 58–63; S.P.Thompson. The Life of William Thomson Baron Lekvin of Largs. London, 1910, II, p. 1021–1027.
Пример битвы с аристотелианцами см.: А.Коугé. A Documentary History of the Problem of Fall from Kepler to Newton. – «Transactions of the American Philosophical Society», XLV, 1955, p. 329–395. О спорах с картезианцами и последователями Лейбница см.: Р. Brunet. L’introduction des théories de Newton en France au XVIII siècle. Paris, 1931; A. Коугé. From the Closed World to the Infinite Universe. Baltimore, 1957, chap. XI.
