о своем скакуне Колонисте Втором:
Я сказал ему, что это очень важный забег, и если он его выиграет, ему никогда больше не придется участвовать в скачках, а можно будет проводить все время в приятной женской компании. Колонист Второй не смог сосредоточиться на забеге.
Я по-прежнему верю, при всей громадности и грозности мировой политики, что личные контакты с нужными людьми в нужном месте в нужное время могут еще сыграть важную роль в достижении мира (1955).
Сидя в правительстве, политик не представляет, как чертовски трудно приходится простому народу.
Когда опасность на расстоянии, когда есть достаточно времени, чтобы приготовиться к встрече с ней, можно – и должно – бить в набат. Но когда опасность близка и в оставшееся время уже невозможно сделать многое, нет пользы в том, чтобы распространяться об ошибках и небрежностях ответственных лиц. Время пугаться – тогда, когда беды могут быть исправлены. Когда же их нельзя полностью избежать, их нужно встретить смело.
Нет ничего проще, дешевле и бесполезней, чем критиковать опасный и непредсказуемый ход войны post factum.
Министр или президент во главе некой огромной сферы деятельности, чьи практичные решения из часа в час влияют на множество важных дел, более не является магической фигурой. Напротив, его видят, и – что наиболее важно, он видит себя, как вполне обычный гражданин, занятый в нынешнее время некоторой работой больших размеров. Вопрос, однако, в том, способно ли такое отношение произвести в этом человеке чувство лидерства.
Вы всегда можете рассчитывать, что американцы сделают правильно – после того, как перепробуют все остальные варианты.
Успех сделан из способности терпеть поражение за поражением без потери энтузиазма.
Никакая чрезвычайная ситуация в государстве, помимо, пожалуй, начавшегося военного вторжения извне, не должна как-либо ограничивать свободу парламентской дискуссии (1901).
Никакой народ в мире не получил столь много словесной симпатии и столь мало реальной поддержки, как буры. Будь я бурским бойцом на поле брани – а если бы я был буром, я, надеюсь, был бы бойцом на поле брани, – на меня все эти заявления о сочувствии не произвели бы никакого впечатления.
Если буры останутся глухи к голосу разума и слепы к руке дружбы, если они отвергнут все попытки переговоров и пренебрегут всеми условиями, тогда, восхищаясь их решимостью и выдержкой, мы сможем лишь надеяться, что наш народ в том деле, какое он считает правым, выкажет столь же твердую решимость и столь же устойчивую выдержку.
Рискну думать, что правительство Его Величества было бы неправо запретить своим военным командирам какие-либо методы ведения войны, которые оправданны прецедентами, установленными европейскими и американскими генералами в последние пятьдесят или шестьдесят лет.
Долгом
