без понукания ускорила шаг, коротко заржала. Дорога повернула влево, открывая обширнейшую прогалину, окаймленную невысокими сопками. Чуть правее воображаемого центра неправильного круга красовался деревянный городок, настоящее чудо, возникшее словно по мановению волшебной палочки. Кусочек древней, допетровской, а то и домонгольской Руси, неведомой силой перенесенный в чащобу. Несколько высоких теремов с террасами и балконами, затейливыми куполами из деревянной чешуи – купола луковками, купола шатрами, а для иных Мазур не смог подобрать названия, представления не имел, как эта красота звалась раньше. Терема соединены крытыми галереями, на шпилях сияют ярким золотом двуглавые орлы, а кое-где отблескивают спутниковые телеантенны. Вокруг – россыпь домиков попроще, но тоже приятных для глаза, возведенных в том же стиле. И все это обнесено высоким, частым стамовником[3]. Пересекающая долину узенькая речушка протекает через городок – ага, вон горбатый бревенчатый мостик, и еще один, и еще… В одном углу тына – высоченная башня, весьма напоминающая Эйфелеву, в другом – посверкивает над похожим на церквушку домиком восьмиконечный раскольничий крест. Мазур поневоле затаил дыхание – до того красивым и неожиданным было открывшееся глазу чудо. Уйма времени и труда вколочена…
Мазур оглянулся на Ольгу – глаза у нее стали круглыми, с лица даже пропала всякая тревога.
Кузьмич сдернул картуз и перекрестился на церковь – лицо стало невероятно серьезным, истовым. Так и есть, сказал себе Мазур – раскольничье двуперстие. И парни, и возница, следуя примеру Кузьмича, клали размашистые крестные знамения – опять же двуперстием, видно было, что это не игра, это всерьез. Мазур поймал недоуменный взгляд Ольги, слегка пожал плечами. В голове был полный сумбур и ералаш. Староверский скит? Но как с ним увязать все остальное – тот вертолет, несомненный аэродром? Секта какая-нибудь?
Даже сейчас в тайге есть деревни, последние сто лет не подчинявшиеся никакой власти. Их не смогли найти даже в самые лихие годы советской власти, отыскали лишь в семидесятые, когда началась массированная фотосъемка со спутников – и, как втихомолку растолковали в свое время Мазуру коллеги из смежных служб, оставили в покое. Не стоили они трудов по присоединению их к союзу нерушимому республик свободных, проще было притвориться, будто их нет, благо к диссидентам не примыкали и с зарубежными радиоголосами связей не искали. Один Карп Лыков, бедолага, Робинзон таежный, угодил под прицел журналистов, отчего и помер – но он-то жил в относительно доступных местах, на Малом Анзасе…
Что же, очередные робинзоны? С подручным вертолетом и современным оружием? И спутниковыми антеннами? А на какие шиши, простите, куплено? Все-таки прииск?
Накатанная колея упиралась в широкие ворота – столбы их увенчаны крохотными теремочками с острыми крышами, вдоль поперечного бруса тянется карниз из затейливо вырезанных дощечек. И над воротами лениво трепыхается под легоньким ветерком чрезвычайно странное знамя: на зеленом фоне – идущий
Стамовник – изгородь из мелкого леса. –
