– надо ждать от трассы всего. Не бывает на дороге только одного: безопасного пути, все остальное – в ассортименте.
Прошли Воткинск. Скоро и памятное местечко, что навсегда отвадило меня от сновидений за рулем. Памятника здесь никто не поставил, и снег кругом лежит, но все равно вижу место, где две души закончили свой путь. Годы и километры миновали с той поры, и теперь я уже не только не вздрагиваю, но вообще не любопытствую, когда кого-то отскребают от асфальта, а все равно про ту погибшую пару вспоминаю с внутренней дрожью. И с той слезливой жалостью, с которой, как мне кажется, я расстался на веки вечные.
Нормально проскочить до Чебоксар все же не вышло. И даже вовсе не из-за усталости или каких-то происшествий. Просто на обочине стояла и голосовала женщина. Мороз, пустое темное шоссе… Откуда там она вообще взялась? А впрочем, не важно, кто и откуда возникает на пустынном участке. Мы переглянулись, и Автолыч причалил к обочине. Не дело это, оставлять женщину на обочине на растерзание зимней ночи. Нехорошо.
Лицо дамы, обрамленное белым пушистым платком, озаряла теплая улыбка. Даже не дамы – молодой женщины. Пришлось мне вылезать наружу и заниматься распределением поклажи. Та уже немного порастряслась, улежалась, места появилось больше. Удалось часть с заднего сиденья запихнуть в багажник. Черт его знает, что там провалилось, но занимавший большую часть объема грузового отсека вентилятор для чиллера вдруг засиял всеми своими алюминиевыми лопастями. Но две сумки с вещами снова надежно укрыли карлсона от посторонних глаз.
Женщина забралась на заднее сиденье, сняла платок и расстегнула пальто. Пока Автолыч разгонял кибитку до крейсерской скорости, я рассматривал в зеркало гостью. Довольно симпатичная черноволосая и темноглазая леди. Чуть приподнятые скулы добавляли шарма. Вдобавок ко всему она открыто и радостно улыбалась, словно не темноте в машину к двум незнакомым мужикам приземлилась, а отправилась от порога в компании добрых друзей к тетушке на блины.
– Спасибо, что взяли! – голос у гостьи оказался глубокий, но с некоторой хрипотцой, словно после простуды. – Вы из Москвы, мальчики?
Она посмотрела в зеркало, встретилась со мной взглядом, потом вдруг неожиданно потянулась и волнующе взлохматила мне пятерней шевелюру.
– Хорошенький! Но хмурый.
– Да, из Москвы, – я серьезно и значительно кивнул, словно гебешник на задании. – А вы как посреди поля очутились?
– Так я ж с работы домой, – она улыбнулась как-то совсем легко и сообщила: – Я на трассе работаю.
С трудом удержав кашель, я сиплым голосом осведомился:
– Плечевая?
– Да, – легко кивнула она, и не думая обижаться или отпираться. Мало того, ответила с такой гордостью в голосе, словно бы не проституткой работала, а доброй волшебницей.
– Какие у вас в Чувашии женщины красивые! – тут же оживился Автолыч.
– Мы не коренные. Ну, потомки пришлых. Вот коренные – они знаете какие? Они светловолосые, голубоглазые,
