красавчика Антона, растрепанный ершик Дэна и, конечно же, белоснежная рубашка Алексея. Парень был в новом светло-кремовом костюме, еще более дорогом, чем его вчерашний металлически-серый.
Я радостно выбежал им навстречу и поприветствовал самыми отменными ругательствами, которые старательно вспоминал в течение всей долгой ночи. Втроем они кинулись за мной: Тони и Лекс впереди, тяжелый и медлительный Дэн – сзади. Перед клумбой все резко «затормозили» о заранее натянутую мной тонкую проволоку, и в самых различных позах попадали прямо в жидкую липкую грязь.
Многочисленные довольные зрители, они же ученики школы, долго хохотали и улюлюкали, пока «трое в клумбе» барахтались в грязи, ругаясь и цепляясь друг за друга.
Дальше было хуже. Первой ЧП заметила Мадам Танк, объемная и весомая женщина с грацией бегемота и высокой прической из ядовито-желтых волос.
– Моя клумба! Мои цветики! – закричала она, расталкивая локтями зевак, – живо все к директору!
И тут началось… После этого троих пострадавших дружно «вымыли» из пожарного шланга, естественно на виду у целой школы, и тут же отправили в директорскую. Я, бесконечно довольный собой, собирался потихоньку улизнуть домой, чтобы объяснить отцу свои ночные приключения и хорошенько выспаться, но…
– Колтин! – раздался громовой голос Мадам Танк над моим ухом, ее толстые пальцы впились в мое правое плечо, – живо за мной!
Все действующие лица сегодняшнего утреннего спектакля, завернутые в полосатые полотенца, уже давно стояли перед директором. Василий Семенович, интеллигентный худощавый мужчина в строгих очках, сильно удивился моему появлению.
– Колтин! Ты прогуливал уроки, разбивал окна, отключал электричество во всей школе и никогда не имел понятия о домашнем задании! – вспомнил он вслух, – но чтобы извалять своих одноклассников в грязи…
– Он испортил мою лучшую клумбу! – перебила Мадам Танк.
– Это не я! А они! – зазвучали мои оправдания, в самом деле – у них нет никаких доказательств, – я же не грязный!
– О, у этого дела предостаточно доказательств, раз меня вызвали в школу прямо из зала суда! – заявил невысокий пухленький мужчина в роговых очках и каштановом деловом костюме под цвет масленых жидких волос, в руках он вертел… кусок уже хорошо знакомой мне проволоки, – тщательно спланированное преступление, которое могло повлечь за собой тяжкие последствия. И сколько же тебе лет, мальчик?
– Он не знает, пап, – закричал Тони, убирая со лба свою мокрую челку, в его больших зеленых глазах кипела ненависть, – он умственно отсталый!
– Ха! Но я научился смотреть себе под ноги в отличие от тебя! – огрызнулся я на Антона, и тут же ответил его отцу, – мне двенадцать!
– Так ты не отрицаешь, что это твоя проволока, мальчик? – спросил Барсых-старший, очки в три раза увеличивали водянистые зеленые глаза.
В общем, отец красавчика Тони оказался
