вот что, – полицейский со злорадной ухмылкой вышел из моей комнаты. И показал плотный прямоугольный пакет с белым содержимым. Он достал перочинный нож из кармана и вспорол его, пробуя белый порошок на язык. – Кокаин, он самый. Тут не меньше двадцати граммов. У кого-то неприятности! – сказал мужчина и пытливо посмотрел на меня.
– Этого не может быть, – Оливия вскочила с дивана и растерянно посмотрела на меня. – Мы уже месяц живём вместе, я бы обязательно заметила что-то неладное. Ей наверняка подкинули… Софья, тебя хотят подставить…
– Успокойся, – твёрдо сказала я, понимая, что девушке недалеко до истерики. – Где именно вы нашли это? И почему вы не в перчатках? – быстро собравшись с мыслями, спросила полицейского. Так меня учил дедушка действовать в критической ситуации. Отключать чувства и думать трезво.
– Нашёл в тумбочке, а перчатки мне не нужны, – он с вызовом посмотрел на меня.
– Значит, вы специально оставили свои отпечатки пальцев на этом пакете? Ведь моих там не найдёте. Я впервые вижу этот пакет. Да что уж там, я впервые вживую вижу кокаин. Вы его подкинули? – сама не ожидала от себя такого вопроса.
Иногда я слишком рискованно выражаюсь – это у меня от мамы. Дедушка в таких случаях говорил: «Внучка, прямолинейность возможна тогда, когда ты уверена, что за тобой наука и закон. А иначе это обычная бестактность». Он имел в виду, что я должна быть уверена на сто процентов, что мои высказывания не идут в противоречия с научными знаниями, законами жизни или законодательными актами. В остальных случаях он не советовал высказывать своё мнение. Вот только сейчас закон был не на моей стороне. Поэтому, очевидно, я поспешила с едким обвинением.
– Считаешь себя слишком умной? – Стив попытался подавить меня своим пронизывающим взглядом. Но я знала, что ни в чём не виновата и правда будет на моей стороне.
Я не дам им себя сломать!
– У тебя есть пять минут на сборы. А ты, – он обратился к Оливии, – перестань скулить. И лучше молчи до выяснения всех обстоятельств. Скажешь, что её куда-то отправили по работе. А руководство университета мы предупредим лично. Ясно тебе?
– Да, сэр, – Оли только сильнее начала переживать, крупные слёзы покатились из её глаз.
– Оли, всё будет хорошо. Перестань рыдать. Завтра утром мы уже вместе будем пить чай, – как можно увереннее сказала я. Хотя у самой сердце отбивало чечётку, а ноги стали ватными и отказывались идти. – И не вздумай сказать Люку! – обернувшись, сказала подруге.
Да, я не ошиблась. За короткий месяц стажировки наивная француженка стала мне другом. Не спорю, чаще она выводила меня из себя, но всё же её искренняя доброта подкупала. Оли всегда интересовалась, как прошёл мой день, и с интересом слушала о моей работе, хотя я уверена, что многое ей было непонятно.
У меня никогда не было подруг. Я не знала, как правильно водить дружбу. Но поймала себя на мысли, что тоже переживала бы, если бы Оливию обвинили в чём-то незаконном. Наверное, так и проявляются
