стороны на стекло шлёпнулись крупные плески предвещающие летний ливень. «И дождь вот такой люблю, чтобы на всю катушку…побарабанил», – я встал следом и попытался её обнять сзади, за утянутую юбкой и без того прозрачную талию. Но она инстинктивно дёрнулась и грубо отстранила меня. Потом вдруг спохватилась: «Ой, извини, я что-то не так делаю, мы же тут собрались…». Но, я её перебил: «Нет, нет, как скажешь! Хочешь, в этом деле будешь командовать только ты – сама?» – Наталья обернулась ко мне и сказала без тени напряжения, обыденно, по-деловому: «Я приду завтра, сегодня день не подходящий!» «Но завтра суббота и чем она будет лучше?» – возразил я, включаясь в её лёгкий тон. «Да, разве? Хорошо – ты придёшь ко мне, нужен определённый день». «А как же муж?» – снова парировал я. «Мужа не будет, он нефть качает на западносибирской равнине, ещё неделю», – она отстранила меня и вышла в коридор. Я поплёлся следом проводить. «Что за определённый день?» – вот всё у них не как у людей бурчал я про себя. При всём при этом у кого «у них», и у каких «людей» даже мне самому было не совсем понятно.
«Зонтик возьми, завтра вернёшь».
Через час домой примчалась Алла, с намокшими от безрассудных капель дождя волосами, жутко встревоженная с озабоченными морщинками на лбу: «Как не вышло? Почему не вышло?»
«Мы же не кролики!» – ответил я раздражённо.
Вечер прошёл в затяжном молчании и ужин, предназначавшийся для нас с Натальей, остался нетронутым. Но самое странное произошло со мной ночью. Не спалось, ничего не хотелось, всё время где-то рядом в тишине пустоты или в пустоте тишины присутствовало лицо моей гостьи. Короткая стрижка шатенистых волос под мальчика (специально для меня подстриглась); сероватые в небесную белизну зрачки, опутанные чуткими ресницами то и дело махающие крылами в мою сторону; и такое особенное ни к чему не применимое выражение лица, словно ищущее чего-то и постоянно пропускающее мимо и снова безнадежно ищущее. Небольшие трещинки на тонких губах, отображение настроения: то расправлялись вместе с полуулыбкой, приоткрывая нечто важное, то вновь собирались сосредоточенно, что-то пряча и обдумывая, кажется, я их начал целовать, провалившись под утро в дремоту.
Разбудила меня настырная рука Аллы, зовущая рука Аллы. Она тянула меня за хобот, как слона, но слон оказался болен грёзами о той другой, доступной и не доступной, занятой и свободной, наполненной тайнами и совершенно открытой. «Нет, Алла, только не сейчас, не сегодня. Ты же сама хотела, ты тоже должна потерпеть. Алла, Алла – моя суровая большая женщина, моя воительница, мой бизнес форвард, моя тайная изменница. Богиня всех униженных и попавших в беду!»
Сразу после завтрака запиликал телефон. Воительница моя, недовольно буркнула трубке ответ, чиркнула на бумажке карандашом и несколько пренебрежительно протянула мне билет в другую галактику: «Вот адрес, там тебя будут ждать». Понятно, что она уже и сама пожалела, что ввязалась в это дело, всё-таки выходной и я должен быть с ней.
