когда коляска, потому что он давал на ней кататься. А еще можно было стоять на запятках и катиться вместе с Юрой, как на финских санках. Неловкий Мишаня как-то разогнался и вместе с Юрой и коляской перевернулся прямо напротив кабинета завуча. Я страшно испугался, что Юра еще покалечится (Мишане-то все равно, он с детства деревянный – его хоть об дорогу бей), но все вроде бы обошлось, Юра ушибся не сильно, не заплакал и Мишку ругать не стал. Правда, Пашка потом с Мишаней немного «поговорил», но тот не очень и сопротивлялся – понимал, что виноват. Сам Юра предпочитал костыли и вообще, как я заметил, старался больше ходить и по-разному двигаться. Я думаю, что в его положении это и правильно. Чем больше упражняешься, тем лучше получается.
Понятно, что почти сразу же Юру стали дразнить. Передразнивали его походку, уродливые ужимки, когда он пытался достать что-то, писали, как Юра, высовывая язык и нелепо вывернув локоть и кисть. Дразнили, естественно, не все и в основном не из нашего класса, но ведь придурки-то везде найдутся…
На поддразнивания Юра реагировал удивительно: он смеялся. Да еще и передразнивал дразнильщиков. Вот как это происходило. Идет, предположим, Юра на костылях по коридору. Сзади тут же пристраивается хвост из двух-трех кретинов, которые идут так, чтобы Юра их не заметил, и копируют его ужасную походку, иногда опираясь при этом на швабру. Еще кретинов пятнадцать ржут. Юра потихоньку поглядывает назад, потом резко оборачивается. Все кретины, естественно, застывают на месте. Юра говорит, указывая пальцем:
– Не выходит, не выходит, не выходит! И вовсе не похоже! Ты ногу не так волочешь, ты – вообще спотыкаешься, а я этого никогда не делаю. Вот у тебя немного лучше, чем у них, но все равно не так. Вставайте вот сюда, рядом. Смотрите на меня. Раз, два, три – пошли! Ногой, ногой больше загребай! Смотри, как я делаю!
Сами понимаете, в другой раз эти кретины Юру уже не передразнивали. Всем же хочется умными казаться.
Кстати, насчет ума. Не знаю, как учителя, но я довольно быстро понял, что наша программа седьмого «Е» класса для Юры – тьфу! Если бы не трудности с письмом, он бы мог и в «А» учиться. Как-то я ему это сказал. Хотел приятное сделать. Он, как всегда, улыбнулся и говорит:
– Да брось ты, Антон! Сам же понимаешь, что экстерьер у меня для гимназически-показательного класса неподходящий. Я же урод. Да и пишу я, ты видел как. Так что меня вполне «Е» устраивает. Куда лучше, чем дома сидеть. Да и вас я вроде тоже не очень напрягаю. Так?
– Так, – согласился я. К тому времени я уже понял, что с Юрой можно говорить начистоту, без всяких скидок на его болезнь. – Может быть, ты и прав. Там, в «А», все такие суперблагополучные, а мы – каждый по-своему урод. Тебе среди нас самое место.
– А почему ты здесь, Антон? – спросил в свою очередь Юра.
– Я? – я задумался. Хотелось ответить Юре правду, но как об этом коротко рассказать? Не будешь же здесь, на лестнице, рассказывать историю всей своей жизни…
– Если не хочешь, не отвечай, – сориентировался Юра.
– Да не то чтоб не хочу, просто
