историки, им хотелось бы поговорить с кем-нибудь из тех, кто прогуливался возле Парфенона во времена гегемонии Афин или бывал на параде шэньцзи. Если бы такой уникум нашелся, его стали бы возить по городу на самых роскошных скиммерах, угощать лучшей едой и приглашать на заседания Совета. И он наверняка стал бы гостем «Шоу при дневном свете».
Сегодня Морнингсайд, родную планету шэньцзи, населяет современное общество, скептическое и демократическое, состоящее из иммигрантов со всей Конфедерации. От племен истинно верующих не осталось и следа, все подозрительны и интересуются лишь толщиной твоего кошелька. И никто уже давно не верит в то, что где-то есть другие инопланетяне.
Алекс был из тех, кому легко затеряться в толпе. Он выглядел как типичный бюрократ: с первого взгляда было ясно, что он любит сидеть в офисе, предпочитает размеренную работу по графику, без всяких неожиданностей, и пьет кофе с подсластителем. Так оно и было, хотя, по правде говоря, много лет назад у нас случился короткий роман. Но жениться на мне он вовсе не собирался, да и мне хотелось видеть в нем друга, а не любовника. Такие дела.
Среднего роста, с каштановыми волосами и темно-карими глазами, он выглядел совершенно нелепо в скафандре, как, впрочем, и на древней базовой станции, – плывущий по темным коридорам, с фонарем в одной руке и лазерным резаком в другой.
Рассудительный и спокойный, он был о себе высокого мнения. Космические корабли он никогда не любил – в прежние времена, когда еще использовались старые прыжковые двигатели, ему становилось плохо при каждом переходе в пространство Армстронга и обратно. Его интересовало только самое лучшее. Он любил делать деньги и пользоваться своим влиянием, радовался, когда его приглашали на вечеринки с нужными людьми. Но в душе он был человеком добрым – мог позаботиться о бродячей кошке, всегда держал слово и был внимателен к друзьям. Добавлю, что и начальником он был вполне сносным, хотя порой непредсказуемым.
Резаки нам понадобились по той причине, что многочисленные люки – как внутренние, так и внешние – не работали, и пришлось прорезать их, двигаясь вперед. Я резала металл и упаковывала все предметы, которые могли иметь спрос, а Алекс указывал, что именно надо забирать. Но после трех дней блуждания по станции мы ничего толком не нашли.
Алекс определил местоположение станции, пользуясь зацепками, которые содержались в архивах шэньцзи. Сам факт того, что мы наткнулись на форпост культуры шэньцзи, мог послужить хорошей рекламой для корпорации. Но на поток сокровищ рассчитывать не приходилось, а между тем именно этого ожидал Алекс.
У него начало портиться настроение. По мере того как мы вылавливали разные мелочи – кнопки и фильтры, осколки посуды и битого стекла, обувь и часы, – он все чаще вздыхал и, держу пари, качал головой внутри шлема.
Я видела его таким и раньше. Обычно он начинает говорить об исторической ценности предметов и о том, что их
