куртки. По ходу пьесы Иванов раскрутился на фитиль за бардак:
– Блядь, где еще эти сраные бушлаты, а, за-мес-ти-тель? Числится десять. Вот два. Где остальные? Мне сдавать через неделю все это дерьмо, с этими пидорными пшеками!
– Командир, какие проблемы-то… Ну давайте, я их на себя запишу. Все равно мне группу принимать.
– Пропили, уроды синие… – тут же подобрев, ворчит Командир, заходя в нужную директорию на планшете. – Ну, че смотришь? Доставай, перекинем.
Иванов не спорит – старый черт как воду смотрел. Именно пропили, когда хитрые взводные заставили его проставляться. Ему, перешедшему в элитный Иринис из забубенного Динкорпа, тогда казалось пустяком – чего там, ну пропьем пяток бушлатов, большое дело. Сейчас, зайдя в хозяйственную директорию, он уже так не думал – эти восемь сраных курток затягивали почти на весь октябрьский бонус.
– Че они там, из соболей, что ли… – пробурчал заместитель, подтверждая транзакцию. – Ну не стоят они столько, откуда такие цены…
– Может, их племяш Директора поставляет. Та-ак… А ну, обнови… Все. Слышь, Иванов, ты понимаешь, что сейчас из-за этих сраных пуховиков мы с тобой одни поедем?
– И что? Зачищено же.
– А ниче. Я не про вонючек, а про лопату. Сейчас эти шакалы дохлятину поснимают, а закапывать ее нам с тобой придется. Ты-то ладно, ты кто у нас, капитан? Ну, был, в смысле? А я, товарищ капитан, целый подполковник. А ты меня до лопаты довести хочешь.
– Я сам все сделаю, – мрачно буркнул заместитель.
– Сам-сусам, закопа-а-аю… – передразнил Командир. – Всему учить надо, ма-ла-дешшь… Кофр саперский кинь назад. Сделаем воронку да завалим. И давай шевелись, ехать пора.
– Вы поведете?
– Я обратно, ты туда.
«Хамвик» взревел и запрыгал по ухабистой заросшей дороге.
Ахмет проснулся у прогоревшего за ночь костра. Вчерашние тучи никуда не делись, хотя ветер, застревая в пустых квартирах верхних этажей, выл до самого рассвета. Вышел на балкон, обоссал стену – судя по интенсивности парообразования, не больше десяти, но влажность довольно высока, пробирает до костей. На месте, где по идее должен подниматься ярко-алый блин – едва заметное розовое пятнышко… Интересно, откуда это поганое ощущение, что куда-то опаздываю? – грустно думает Ахмет, разводя костер по новой. – Куда я могу опоздать… Найденная в необитаемой Пятнашке[27] квартира его устраивает – здесь можно переночевать денька три, квартиру почти не разбомбили; наметанный глаз отмечает следы всего четырех волн мародеров. На антресолях за рядами пыльных трехлитровых банок валяется коптилка, в которой среди грязной посуды Ахмет находит неплохой кухонный нож; а ремонтируя диван, натыкается под откидной подушкой на отделение для тряпок с кое-какой одежонкой, лежащей с Самого Начала. По шмоткам видно: здесь жили двое – маленький, по плечо Ахмету мужичок и рослая баба. Можно сменить заношенную деревенскую рванину на нереально
Пятнашка – микрорайон, стоящий на отшибе от основной массы Тридцатовской застройки, на искусственно насыпанном полуострове, далеко вдающемся в озеро.
